А ведь раньше такой Мардж не была. В своем богом забытом Филипсбурге Мардж считалась чуть ли не первой красавицей, за которой увивались лучшие парни. А здесь, в Нью-Йорке, таких красавиц на каждом углу по паре. И живут они в другом темпе, чтобы успеть всех обойти, первыми прийти к финишу. Мардж определенно за ними не поспевала, вот и тащилась в самом конце, а потом совсем остановилась, застряла в своей маленькой квартирке в одном из похожих друг на друга домов Бруклина.

Но Мардж никогда не жаловалась, ей нравилась такая жизнь, и она бы с удовольствием ее не меняла. Если бы не заявление Роуз Вальмонт. А с Роуз не поспоришь, да и не могла Мардж с ней спорить. Не имела права.

Роуз она бесконечно благодарна. Ведь именно она сделала из никому не известной провинциалки Мардж писательницу Мардж Хопкинс, книги которой продаются в магазинах. И, надо сказать, до сих пор продавались вполне успешно. А вот сейчас могут перестать продаваться. Потому что Мардж Хопкинс исписалась, в ее последнем романе нет чувств и страсти, герои получились картонными. Положение нужно спасать, и, чтобы его спасти, Мардж готова на все. Даже отправиться в неизвестный ей отель, несмотря на все свое нежелание.

Приняв решение, Мардж не собиралась от него отступать. Оставшиеся два дня она посвятила сборам. Вдруг оказалось, что ее гардероб совершенно не подходит для отдыха. Мардж долго с грустью смотрела на вываленную из шкафа одежду. Несколько блузок, два джемпера, джинсы, черные брюки, три юбки, причем одна из них в горошек, которая совершенно, по мнению Мардж, не подходила для заведения романтических отношений.

Требовалось срочно спасать положение. Мардж отправилась в длительный поход по магазинам. Некоторые женщины утверждают, что прогулки по магазинам улучшают настроение, но только не Мардж. Для нее же шопинг был тяжелым наказанием. Она всегда старалась быстро пробежать по отделам, купить, особо не выбирая, нужное и поскорее оказаться дома, у компьютера.

Сейчас же она медленно прохаживалась по залу, придирчиво осматривала одежду, понравившуюся несла в примерочную. В результате титанических затрат сил и нервов гардероб Мардж пополнился двумя блузками, белого и кремового цветов, брючным шелковым темно-шоколадным костюмом и маленьким черным платьем.

Но труднее всего было выбрать ночную рубашку. Вот с ней Мардж намучилась. Ведь именно она должна стать последним штрихом в безумном плане по поиску любовника. Хотя кто знает, каким он окажется, этот любовник. Может, на ночную рубашку ему будет глубоко наплевать, а Мардж он предпочтет увидеть в обнаженном виде. Но подготовиться все равно нужно, решила Мардж и выбрала небесно-голубую, всю такую воздушную, с кружевами. Ночная рубашка стоила безумных денег, но Мардж, вздохнув, все-таки купила ее. Нечего жалеть деньги, когда решается твоя дальнейшая судьба.

На следующий день Мардж посетила салон красоты, привела в порядок волосы и ногти, взглянув на которые мастер салона горестно вздохнула, и на этом свою подготовку к романтическим приключениям Мардж посчитала законченной.

Вечером она сложила отобранные вещи в большой кожаный чемодан, который они купили еще вместе с Майклом, собираясь отправиться на каникулы во Флориду, куда, кстати, так и не попали, сверху уложила ноутбук, с которым не собиралась расставаться даже на отдыхе, боясь упустить вдохновение, и рано отправилась спать. Завтра ее ожидал тяжелый день.

— Завидую я тебе, Мардж, — выйдя из машины, блаженно потянулась и проговорила Роуз. — Посмотри, какая красота вокруг.

Вид на озеро Джордж был просто великолепен. Окружающие его горы тонули в дымке, создавая ощущение загадочности и нереальности. Тишина, непривычная для ушей горожанина, давила на барабанные перепонки. А о воздухе, свободном от выхлопных газов автомобилей, и говорить не стоило. Он даже казался чище и прозрачнее, чем в городе, и виделось далеко-далеко.

— Целую неделю проведешь в покое и тишине, без волнений и забот, — продолжала Роуз. — Я о таком даже мечтать не могу. Все дела, дела…

Мардж, не отрывая взгляда от озера, сказала:

— А ты плюнь на дела и отдохни. Думаю, что у твоего приятеля в отеле и для тебя место найдется.

— Ты что?! — воскликнула Роуз в ужасе, словно Мардж предложила ей что-то невообразимое. — Разве я могу? Я и сегодня еле вырвалась из города, встречу важную перенесла, и то только потому, что тебе пообещала. Отдохни… Тоже мне придумала. Ладно, пошли.

Мардж вытащила из багажника автомобиля чемодан. Конечно, у Роуз все хорошо, у нее нет никакого творческого кризиса, работы столько, что об отдыхе даже подумать не может. А у нее, у Мардж, все плохо. В чемодане лежит флешка с романом, который требуется переписать. Почти полностью.

Когда Мардж вернулась после разговора с Роуз домой и просмотрела свой роман, она ужаснулась. Почти на каждой странице красовались жирные выделения красным цветом, сделанные Роуз. Так литературный агент всегда отмечала в файле места, требующие правки. В этот раз этих выделений было слишком много. Так что и ей, Мардж, предстоит не полноценный отдых, а каторжный труд по исправлению романа. С таким же успехом она могла сидеть в своей квартире и работать, а не тащиться за сотню километров.

Двухэтажное здание отеля, выкрашенное в нежно-розовый цвет, виднелось сквозь деревья раскинувшегося вокруг него ухоженного парка. Вдоль ровных, выложенных зеленоватыми плитками дорожек росли кусты акации с благоухающими белыми цветами. От их аромата у Мардж закружилась голова, а Роуз, втянув носом воздух, прошептала:

— Хорошо-то как! Детством пахнет. — И, засмущавшись, добавила: — Вокруг дома моих родителей росли акации. Вот всегда и вспоминаю о детстве, когда чувствую их запах.

— Я тоже, — сказала Мардж.

Да, у Мардж с запахом акации тоже были связаны воспоминания. Правда, не совсем детские. Акация у дома ее родителей не росла, там вообще ничего не росло. Мать Мардж считала, что цветочки вокруг дома — это слишком вульгарно.

Акация росла в городском саду, где вечерами собиралась молодежь. Мардж никогда не забудет тот парк. Хотя бы потому, что именно в нем она впервые поцеловалась. Под акацией. Вот о первом поцелуе она всегда и вспоминает, когда чувствует этот запах. Сколько же лет ей было? Семнадцать? Нет, шестнадцать. Ей было всего лишь шестнадцать, а ему, ее первой любви, самому лучшему, как она тогда думала, парню Филипсбурга, уже исполнилось двадцать два, и он казался взрослым и опытным. И она его любила. Ах, как она его любила! А потом он уехал, навсегда, и больше Мардж никогда его не видела.

Роуз и Мардж дошли до отеля. Навстречу им из дверей выбежал молодой парень и взял у Мардж багаж.

В одной руке держа чемодан Мардж, а второй придерживая входную дверь, парень пропустил Роуз и Мардж в здание.

К ним из-за стойки портье сразу же вышел мужчина невысокого роста.

— О, Роуз! Как я рад тебя видеть! — воскликнул он, расставляя руки, словно собирался заключить Роуз в объятия. — А ты все хорошеешь.