по минутам, прослушивание делает иногда ночами. Давай, все, я помчал! Надеюсь, успею. Постараюсь. — Я слышала, как он влез в машину и захлопнул дверцу. — Я люблю тебя! Я очень тебя люблю!

— Я тоже! — расплылась я в улыбке, но холодные гудки меня остудили.

Что это сейчас было? Игорь просто издевается, никакого другого решения не может быть. Он понял, что погорячился, расставшись со мной, и решил это переиграть. И представить все теперь под таким углом, что это он эгоист, а я невинная всепрощающая овечка. Такого, конечно, не было и в помине, я всегда добиваюсь своего и никогда не отступаю, иду на любые ухищрения, чтобы заставить мужчину поступить так, как я хочу. Но это было мило с его стороны разыграть для меня этот скромный спектакль.

Понедельник, 17 сентября

Я опаздывала на работу. Но не потому, что проспала. Все части тела продолжали болеть, и это доставило мне немало хлопот при попытке привести себя в порядок после ночи. Душ, завтрак, наряд, макияж — все было совершено медленнее, чем обычно. Хорошо, что фирма расположена в пятнадцати минутах ходьбы, и я смогла добежать до нее всего за восемь.

Однако не успела я раздеться и отдышаться, в комнату зашел босс.

— Так-так-так, Ксения Михайловна… Я велел вам прийти на час раньше, но вы явились на пятнадцать минут позже.

— Я задержусь сегодня, — с готовностью отрапортовала я.

— Конечно, задержитесь. Как и все остальные, — обвел начальник острым взглядом присутствующих в комнате, то есть, помимо меня, еще четырех девушек, которые мгновенно сжались под его взором и принялись еще неистовее бить по клавишам и листать документы. Босса боялись все. — Но с вас я, в знак не столь наказания, сколь назидания другим, снимаю премию за этот месяц.

— Но…

— Что? — вперился он в меня противными мелкими глазками.

Стоит сделать вставку. Фирма занимается производством сантехники и весьма преуспевает. Само производство и склады у нас находятся в другом месте, за городом, а здесь — на первом этаже один из магазинов, на втором сидит все руководство, а также бухгалтера, экономисты, финансисты. Я начинала менеджером по продажам, попросту сказать — продавцом, затем была старшая над продавцами, после — ведущий экономист, а теперь я, страшно сказать, начальник бюро цен. Две девушки, сидящие в нашей комнате, находятся в прямом моем подчинении. И получать нагоняи перед их лицами каждый день выводит меня из себя. Конечно, выхожу я из себя уже после того, как директор удаляется в свой кабинет, и достается обычно все тем же девушкам.

— Но… — повторила я.

— Кстати, пятничный отчет надо переделать! — придумал он уже мне назло. — Включи в него расходы позапрошлого месяца.

— Это нечестно! — пыталась я воевать с самодурством. — Я целыми месяцами вкалываю, как проклятая! Выхожу по субботам! А в месячный отчет позапрошлый месяц не входит!

— А ты включи! — настоятельно изрек он. — Лучше больше, чем меньше. Чтобы через час был у меня на столе.

— Через час?!

Не одарив меня ответом, Петр Владимирович развернулся и ушел к себе, громко хлопнув дверью.

— Ты очень грубо с ним разговаривала, Ксения, — прошипела мне Алиска, бухгалтер. С ней у меня сложились довольно приятельские отношения. — Ты же понимаешь, чем это грозит. С начальниками так нельзя, уволит враз.

— Да, но это было нечестно с его стороны! Да еще и отчет переделывать, он знает, гад, как я ненавижу переделывать сделанное!

У всех в комнате выкатились глаза.

— Ксюха, тише! — замахала руками бухгалтерша. — Вдруг здесь жучки? Или… — добавила одними губами: — стукачки!

Я покорно открыла папку с отчетами и вытащила последний. Но вдруг в раненой голове моей что-то щелкнуло. Я осмотрелась. Все сидели как мыши. Разговаривать нам запрещалось в рабочее время. В обеденное тоже. Вообще обеды у нас не приветствовались. Десять минут на еду — и снова работать. Самые умные на этот час куда-нибудь сдувались, чтобы боссу не пришло в голову навалить на них кучу дел на этот личный, неоплачиваемый час. По субботам выходили беспрекословно. А теперь, как выяснилось, за пятнадцатиминутное — первое в жизни! — опоздание лишали премии за целый месяц. И, несмотря на начальственную должность, зарплата была не такой уж величайшей (по сравнению с наносимым моральным ущербом), а без премии и вообще так себе. Что я здесь делаю?

Начальник стоит отдельного описания. Хоть я уже не раз давала понять, что это за человек, но о его внешности пока умолчала. Так вот, это пузатый, как водится, дядечка хорошо за пятьдесят, лысый, с седым пушком на лбу, вокруг ушей и сзади ближе к шее. Лицо всегда красное, и дело не в давлении. Босс любит выпить. Делает он это в обед, после оного спит (но его замы не дремлют! Так что опять никакой жизни), а в самом конце рабочего дня его вдруг распирает работать. Он носится, как конь, по всем кабинетам (за что и получил прозвище Конь), начинает требовать со всех выполнения каких-то несуразных заданий. Этого предвечернего часа боятся даже его закадычные друзья замы. А если кто-то от невеликого ума в это время заторопится домой, начитавшись коллективного договора, в котором указано время завершения рабочего дня в восемнадцать ноль ноль, то он первый в списке на увольнение. Мы все свыклись с таким скотским отношением к своим персонам. А некоторые, как Алиска, даже напридумывали себе жучков и шпионов (хотя последние водятся практически на любом предприятии, почему бы им не быть и у нас). Новый вопрос: почему я это терплю?

Мне вдруг вспомнились слова Игоря. Он прав, я позволяю вытирать о себя ноги! Он прав, я ненавижу эту работу! Я вообще ненавижу цифры! Просто для девушки модно заниматься финансами. И прибыльно. Вроде бы. Смотря где.

От разрушительных мыслей помогли отвлечься звонки контрагентов. С поставщиками я билась о снижении цен, с заказчиками — о повышении, короче, все было как всегда, и так время быстро приблизилось к обеду.

Напившийся босс по кличке Конь в середине обеда занырнул в нашу комнату повторно и прямиком направился к начальнику бюро цен.

— Где отчет?

— Какой? — заморгала я глазками.

— Который я велел переделать! — Глаза Коня свернули, и он стукнул по столу, икнув.

Я предусмотрительно распечатала пятничный отчет, который оставила без изменений, и протянула Петру Владимировичу с елейной улыбочкой.

— Вот он, пожалуйста!

Начальник кинул мимолетный взгляд на бумагу и резюмировал:

— Он такой же!

— Не поняла? — притворно удивилась я.

— Здесь только август. Где второй месяц? — гневался босс не на шутку.

— Второй