Полин преподавала домоводство в той же школе, где Хейзл вела уроки живописи. В свободное время Полин трудилась над поваренной книгой, которая, по ее словам, обещала стать бестселлером. Предполагалось, что Хейзл проиллюстрирует шедевр подруги, но неожиданно обнаружилось, что она даже не может отличить соус «бешамель» от рисового пудинга. Попытки Полин заполнить пробелы в ее образовании закончились неудачей.

— Пока существует тостер, я могу не беспокоиться. — Хейзл беззаботно рассмеялась, и Полин буквально передернуло от такого кощунства. — Разумеется, при условии, что я смогу отличить его от пульта сигнализации в этом доме.

— Это что — от грабителей? — удивилась Полин. — Дом, наверное, богатый.

— Да нет, — Хейзл махнула рукой, — у Суортсов лишь немного антикварной мебели да пара приличных картин. Сигнализация, думаю, в основном установлена из-за района, тут живет много богачей. Видела парочку, с которой я схлестнулась? То-то и оно. Здесь есть даже миллионер, он живет в соседнем доме.

— Может, на улице это был он?

— Не думаю. Миллионер — старый и замкнутый.

Полин была заметно разочарована.

— Тот вел себя, как Наполеон, но он, конечно, не стар.

— И его вряд ли назовешь замкнутым — с такой-то блондинкой под боком! — с иронией добавила Хейзл.

— А она действительно хороша, — заметила Полин, комплексовавшая из-за своего невысокого роста и непослушных кудрей.

Вскипел чайник, и Хейзл поставила на стол кружки.

— Знаешь, — задумчиво продолжала Полин, — ты красивая, но хорошо понимаешь тех, кого Бог не наградил привлекательной внешностью. Дети, наверное, поэтому тебя и любят.

— Они любят меня, потому что на моих уроках могут стоять на головах и включать магнитофон на полную мощность, — пояснила Хейзл.

Полин заметно оживилась.

— Удивляюсь, что Эверард еще не сделал тебе выговор за это. Мне кажется, ты ему нравишься.

Хейзл вздрогнула, но сделала вид, будто обожглась горячим кофе. Повышенное внимание Эверарда Хедли к ее персоне становилось уже неудобным, особенно если учесть, что он был директором школы. Хейзл не знала, догадывались ли ее коллеги о чем-то, но не хотела поощрять слухи, если таковые уже появились, и поэтому легко сказала:

— Я нравлюсь и Невилу Моргану.

—О, Невил — просто прелесть! — Полин мечтательно закатила глаза, вспомнив преподавателя физкультуры. — Но берегись, он большой любитель приударить за женщинами.

— Ну, мне это не грозит! — Хейзл обрадовалась, что Полин сменила тему разговора.

— А почему, интересно? Все наши дамы влюблены в него, — заявила Полин, причисляя и себя к этой когорте. — Тебе всего двадцать четыре года и ты свободна.

— По двум причинам: я не встречаюсь с мужчинами-коллегами — раз, и не сохну по Невилу — два. Я очень хорошо подумаю, прежде чем отдать свое сердце кому-то.

Лерой плотно закрыл за Изабеллой дверь. Выждав пару минут, в холл вышла миссис Олден.

— Вы, наверное, устали с дороги, — сказала она.

Домоправительница не могла не слышать резкий диалог в дверях, но она была слишком деликатна и опытна, чтобы совать нос в дела хозяина.

— Завтрак, кофе?

Лерой запустил в волосы пятерню. Чета Олден служила у него достаточно долго, и он мог позволить себе расслабиться в их присутствии.

— Эти женщины! — в сердцах бросил он. — Что мне надо, так это выпить. Как насчет виски в кабинете?

— О-о... — Миссис Олден смутилась. — Вчера вечером приехал доктор Форрест. Он работал допоздна и...

Лерой вздохнул. Том был его старым другом и замечательным ученым. Но после него в комнатах оставался такой кавардак, что туда нельзя было войти.

— Вы хотите сказать, что кабинет выглядит так, будто по нему прошелся циклон? И что вы даже не знаете, осталось ли виски в бутылке?

Миссис Олден издала смешок.

— Что-то в этом роде.

— А сам Том еще спит и его бумаги разбросаны по кабинету, а вы не убираетесь там, потому что боитесь перепутать его бумаги?

За время службы у Лероя миссис Олден научилась легко относиться к его плохому настроению.

— Вы сами говорили, что его работа очень важна.

— Говорил. — Лерой тяжело вздохнул. — Господи, убереги меня от заезжих друзей! — полушутливо взмолился он.

— Почему бы вам не отдохнуть в летнем домике? — предложила домоправительница. — Сегодня прекрасное утро. Олден поставил там кресло-качалку, а я принесу вам туда что-нибудь на завтрак.

Лерой, прищурившись, посмотрел на нее.

— Миссис Олден, вы что, пытаетесь успокоить меня?

— Просто стараюсь быть разумной, сэр, — отметила домоправительница. — А кофе я только что сварила.

Лерой поднял руки.

— Хорошо-хорошо. Принесите что хотите, только никого не пускайте ко мне, пока я снова не обрету человеческий облик.

Полин решила не оставаться у Хейзл на ланч — ей еще предстояло вернуть пикап, взятый напрокат у кузена. Но она все-таки беспокоилась за подругу.

— Ты уверена, что не боишься остаться одна в чужом доме?

Хейзл сердечно обняла ее.

— Спасибо тебе за заботу, но я уже давно мечтала пожить одна. Сначала я поплещусь в джакузи — впервые в жизни. Потом выйду в сад и нарисую сирень. Здесь же самый настоящий рай!

— Ну ладно. Надеюсь, ты знаешь, что тебе нужно. Но, если вдруг почувствуешь себя одиноко, сразу звони мне.

— Этого не случится, — заверила Хейзл.

Лерой уже направлялся в сад, когда зазвонил телефон. Он бездумно поднял трубку.

— Не думай, что ты так легко отделался от меня, — прошипела Изабелла. — Я пришлю чек за ремонт моей машины.

— Буду рад оплатить его.

— То-то же! — Изабелла коротко рассмеялась. — Послушай, я надеялась, что мы с тобой серьезно поговорим.

— Мы и поговорили, — спокойно заметил Лерой. — Больше нам нечего обсуждать.

— Вот тут ты ошибаешься. Я еще не все сказала тебе.

Лерой закатил глаза к потолку.

— Пришли мне счет, Изабелла, и на этом закончим.

— О нет, я тебе не позволю так просто увильнуть! Лерой насторожился. Но прежде чем он смог выяснить, что она имеет в виду, Изабелла прорычала в трубку:

— Ты мой должник, Лерой, и ты за это заплатишь. — И она со злостью швырнула трубку на рычаг.

2

Летний домик, открытый с двух сторон, находился в дальнем конце розария. Лерой опустился в кресло-качалку со вздохом облегчения. Вскоре появился Олден с подносом в руках и бесшумно поставил его на сосновый стол.