Девон Озис медленно склонил голову, упиваясь каждым словом Хана. Армия «Тау» была молода и сильна, ее бойцы — лучшее генетическое наследие Клана Ягуара. Прибытие армии означало, что для Синдиката Дракона, да и для всей Внутренней Сферы, наступила пора созревания, и уже пора собирать кровавый урожай. От этого готового трофея кланы отделяла лишь досадная воображаемая граница перемирия, проходившая через планету Токкайдо, и с каждым днем эта линия становилась все менее четкой.

— Синдикат поклоняется Дракону, но мы сокрушим варваров — они лишь бумажные тигры. Дорога на Терру будет наша.

Однако Хан Дымчатых Ягуаров был недоволен его словами:

— Совсем не так, полковник. Смотрите дальше. Наша цель — Клан Кота Сверхновой. Ульрик Керенский повесил их нам на шею. Они похищают наши планеты, а их манера ведения боя стоила нам победы на Люсьене. Мы слишком долго несли это бремя. Они здесь для того, чтобы сосать из нас кровь, как пиявка, — с тем, чтобы, когда придет время выступать, у нас не хватило силы взять Терру, недостало усилий для принятия принадлежащего нам по праву.

Девон знал — Линкольн Озис прав. На заключительном этапе вторжения во Внутреннюю Сферу Клану Кота было поручено разделить коридор наступления с Ягуарами. Похитив у Ягуаров несколько планет, они далеко углубились во Внутреннюю Сферу. Когда истечет срок Токкайдского Договора, Коты будут готовы устроить с Ягуарами гонку к Терре.

Девон понял, что еще больше, чем прежде, восхищается своим Ханом. Кровь прилила к его лицу:

— Мы сокрушим Клан Кота Сверхновой!.. Линкольн Озис кивнул.

— Я уже сказал — армия «Тау» готова к бою и составлена из лучших представителей нашего генетического фонда. Я не жалел расходов на обучение и снабдил их лучшим снаряжением, какое только есть у клана. У них мощные лапы, крепкие клыки и самая лучшая кровь. — Его голос заставил Девона вздрогнуть — Линкольн Озис словно надел ритуальную маску и сам вдруг превратился в ягуара. Хан взял Девона за плечи. — Ты прошел аттестацию на звание командующего, Девон Озис, но у нас не было для тебя армии. Теперь — есть. Я дарую тебе армию «Тау».

— Я вас не разочарую, мой Хан.

— Мы не вправе повторять ошибки прошлого. У нашего порога воют Волки — они хотят нанести нам удар, чтобы вернуть свою честь, отнятую у них Кланом Нефритового Сокола. Соколы играют в игры с сиб-группами, пытаясь сделать их сильней. Стальные Гадюки свились в кольцо и готовы напасть в любой миг. Призрачные Медведи затаились в своих берлогах, наблюдают и выжидают. И наконец, Коты Сверхновой. Они словно раковая опухоль, разъедающая наше тело и превращающая в мерзкий гной нашу кровь… — Хан умолк на секунду, его лицо исказилось от отвращения. — Словно вольно-рожденные мистики, они пялятся в ночное небо и просят совета у духов, которые, как они воображают, обитают там. Чтобы увидеть путь, они расспрашивают о нем у своих провидцев и у своих звезд. Сегодняшней ночью, когда Хан Клана Кота посмотрит в небо, моля о том, чтобы его осенило, он узрит Дымчатого Ягуара. Этим Ягуаром будешь ты. Армия «Тау» скоро прибудет на нашу базу на Диком Коте. Ты отправишься туда и примешь командование у полковника Роберты — она ведет армию с родных планет. Когда придет время, я отдам приказ, и тогда… Тогда Ягуар снова выйдет на охоту.

Тело полковника Сэнтина Веста овевал прохладный ночной ветерок, но жар потрескивающего костра не давал подступиться холоду. Полковник сидел на горе Нейзарй, почти под самым черным небом планеты Тарнби. Сэнтин чуть шевельнулся, поудобнее устраивая скрещенные длинные ноги, и снова стал пристально глядеть в пламя. По меркам элементалов он был невысок — меньше двух с половиной метров; его выбеленные волосы напоминали иглы на спине дикобраза. Хотя здесь было холодно, он обходился лишь шортами и накинутой на плечи шкурой кошки-самки. В отсветах костра темные круги под глазами полковника казались еще глубже.

Сэнтин смотрел в огонь и чувствовал, что качается — то чуть накренится набок, то снова выправится. Уже шесть дней он ничего не ел, а спал в последний раз не меньше двух суток назад. Силы стремительно убывали, однако Хранительница Клятвы говорила, что это лучший способ получить видение. Обряд Видения был одним из самых чтимых и таинственных ритуалов Клана Кота. Сэнтин не хотел опять провалить его.

Предыдущие попытки Сэнтина Веста пройти Обряд происходили столетия назад — так ему казалось. Одну он предпринял после Люсьена, пытался узнать, что приготовило для него будущее. Но видение не посетило его. Потом случилась кровавая баня на Токкайдо. Ему было больно — там погибли товарищи по сиб-группе, вместе с которыми Сэнтин вырос и прошел суровую воинскую школу, — но сам он еще не понимал своей боли.

На этот раз все было по-другому. Он жаждал знать будущее, но не только свое, а всего клана. Прошлое не изменить. Однако видеть сквозь дымку грядущего — это может дать клану возможность изменить настоящее.

Взгляд Сэнтина, блуждая, опустился к лежавшей перед ним горстке реликвий. Это были его вениры — напоминания о минувших битвах. Каждый воин-Кот хранит такие реликвии, оставшиеся после сражений, в которых он принимал участие. Обычно их держали в специальном кожаном мешочке и вынимали лишь во время церемоний. Однако Обряд Видения требовал, чтобы вениры были принесены в жертву пламени. Это не просто безделушки: каждый венир служил воину особым предметом сосредоточения, в них хранилась память и — что более важно — причина, по которой эта память была значима. Важнее венира для воина-Кота только браслет кодекса, в котором записан его официальный послужной список и вся остальная необходимая информация вплоть до кода ДНК. Разница же между ними в том, что кодекс — запись официальная, венир же сохранял в себе сущности личные и не подлежащие широкой огласке.

Сэнтин Вест взглянул на кусочек доспеха элементала, который остался от последнего его противника. Это случилось в тот день, когда Сэнтин завоевал себе право на Родовое Имя. Кусочек был изломан, исковеркан и напоминал о той великой радости, которую он чувствовал, выиграв поединок. Рядом лежала изорванная головная повязка, реликвия воина, которого он одолел в Испытании на звание капитана. Возле нее — палец, отломанный от его первого доспеха при Испытании Чина, когда Сэнтин получил звание полковника.

Еще там лежала тонкая прядь миомерного троса, служившего боевому роботу мышцей. Глядя на него, Сэнтин вспоминал о сражении на Карипасе и о схватке с воином Синдиката. Среди вениров лежали и кусочки стекол кабин, каждый — от одного из противников, которых он одолел за время вторжения.

Была там и полуоплавленная почерневшая серьга, которую Сэнтин Вест снял с одного из Гончих Келла, разбивших его часть в долине Кадогучи во время битвы за Люсьен. Но за этот бой ему не было стыдно, жаль только погибших товарищей. Они дрались хорошо и встретили смерть так, как и он надеялся ее когда-нибудь встретить — дрались до конца и дальше. Таков путь воина.

Один из вениров выделялся в куче — это был обломок с логотипом Комстара и белыми с золотом знаками 244-й Дивизии. Токкайдо. Он был там, вот память об этой битве. Измятый, слегка оплавленный с одного края обломок вызвал в памяти рев автоматической пушки и вопли побежденных. То была настоящая бойня.