— Несомненно, — кивнула Йеннифэр, — так все и думают. И правильно поступают.

— Тем удобнее нам будет, — не смутилась Фрингилья, — затронуть некую тему. Важную и небанальную.

— Какую ж тему ты имеешь в виду?

— Тему бегства, которую ты обдумываешь.

Йеннифэр, в этот момент открывавшая вторую устрицу, чуть не порезала палец. Украдкой осмотрелась, потом взглянула на нильфгаардку из–под полуопущенных ресниц. Фрингилья Виго еле заметно улыбнулась.

— Будь добра, одолжи нож. Для устриц. Ваши устрицы великолепны. У нас, на юге, нелегко такие достать. Особенно сейчас, в условиях военной блокады… Блокада — штука очень неприятная. Верно?

Йеннифэр тихо кашлянула.

— Я заметила. — Фрингилья проглотила устрицу, потянулась за второй. — Да, Филиппа смотрит на нас. Ассирэ тоже. Ассирэ, вероятно, волнует моя верность ложе. Как же: верность под угрозой! Она уже готова подумать, что я размякну. Хммм… Любимый мужчина изуродован. Девочка, которую ты считаешь дочерью, исчезла, возможно, брошена в тюрьму… Может быть, ей угрожает смерть? А может быть… ее просто используют в качестве карты в шулерской игре? Даю слово, я б не выдержала. Немедленно сбежала бы отсюда. Пожалуйста, возьми нож. Хватит устриц, надо следить за фигурой.

— Блокада, как ты только что изволила заметить, — шепнула Йеннифэр, глядя в зеленые глаза нильфгаардской чародейки, — штука очень неприятная. Прямо–таки вредная. Она не позволяет сделать желаемое. Блокаду можно преодолеть, если располагаешь… средствами. У меня их нет.

— Рассчитываешь на то, что я их тебе дам? — Нильфгаардская чародейка внимательно посмотрела на шершавую поверхность створок устрицы, которую все еще держала в руке. — О, об этом нет и речи. Ложа может быть уверена в моей преданности. А ложа — это, я думаю, ясно — не желает, чтобы ты поспешала на выручку любимым людям. Кроме того, я твой недруг, Йеннифэр. Как ты могла забыть!

— Действительно! Как я могла?

— Друга, приятеля, — тихо сказала Фрингилья, — я предупредила бы, что, даже располагая компонентами для телепортационных заклинаний, он не сумеет незаметно разрушить блокаду. Такая операция требует времени и слишком уж бросается в глаза. Немного лучше был бы какой–нибудь незаметный, стихийный «кабестан», притягатель. Повторяю — немного. Телепортироваться на импровизированный притягатель, как ты, несомненно, знаешь, очень рискованно. Приятельнице, если б она решилась пойти на такой риск, я не посоветовала бы. Но ты — не она.

Фрингилья наклонила раковину, которую держала в руке, и слила на столешницу немного морской воды. Совсем немного.

— На этом мы и закончим наш банальный разговор. Ложа требует от нас всего лишь взаимного доверия. Дружба, к счастью, не обязательна.

* * *

— Телепортировалась, — сказала тихо и невыразительно Францеска Финдабаир, как только улеглось вызванное исчезновением Йеннифэр волнение. — Не надо горячиться, милые дамы. Теперь уже поздно охать и ахать. Она слишком далеко. Это моя ошибка. Я подозревала, что ее обсидиановая звезда маскирует эхо заклинаний…

— Как она это сделала, черт побери?! — рявкнула Филиппа. — Эхо она приглушить могла, это нетрудно. Но каким чудом она раскрыла для себя портал? Монтекальво заблокирован!

— Никогда я ее не любила, — пожала плечами Шеала де Танкарвилль. — Никогда не одобряла ее образ жизни. Но никогда не сомневалась в ее способностях.

— Она выболтает все! — разоралась Сабрина Глевиссиг. — Все о ложе! Помчится напрямик…

— Глупости, — быстро прервала Трисс Меригольд, глядя на Францеску и Иду Эмеан. — Йеннифэр не предаст нас. Не для того она отсюда сбежала, чтобы нас предавать.

— Трисс права, — поддержала ее Маргарита Ло–Антиль. — Я знаю, почему она сбежала. Знаю, кого хочет спасти. Я видела их обеих, ее и Цири, вместе. И все понимаю.

— А я ничего не понимаю! — крикнула Сабрина, и снова в зале стало шумно.

Ассирэ вар Анагыд наклонилась к подруге.

— Я не спрашиваю, зачем ты это сделала, — шепнула она. — Не спрашиваю, как сделала. Я спрашиваю — куда?

Фрингилья Виго едва заметно улыбнулась, поглаживая пальцами резную головку сфинкса на подлокотнике стула.

— А откуда мне знать, — прошептала она в ответ. — На каком побережье ловят таких роскошных устриц?

Глава 7

Итлина , собственно Ithlinne Aegli aep Aevenien — легендарная эльфья целительница, астролог и прорицательница, славящаяся своими предсказаниями, ворожбой и пророчествами, из которых наиболее известно Aen Ithlinnespeath, Предсказание Итлины. Распространявшееся в списках и неоднократно издававшееся в различной форме Предсказание в разные периоды пользовалось огромной популярностью, а комментарии, расшифровки и пояснения, к нему присовокупляемые, приспосабливали текст к текущим событиям, что укрепляло веру в величайшее ясновидение И. В особенности считается, что И. предсказала Северные войны (1239—1268); Великие эпидемии (1268, 1272 и 1294); кровавую войну Двух Единорогов (1309—1318) и вторжение гааков (1350). И. предвидела также наблюдаемые с конца XIII века климатические изменения («белый хлад»), которые суеверия всегда почитали указаниями на конец света и связывали с предсказанным приходом Разрушительницы (см.). Тот же пассаж из Пророчества И. дал повод к позорной охоте на чародеек (1272—1276) и привел к смерти множества женщин, принимаемых за воплощение Разрушительницы. Сегодня многие исследователи считают И. фигурой мифической, а ее «пророчества» — современным, от начала до конца сфабрикованным апокрифом и ловким литературным надувательством.

Эффенберг и Тальбот. Encyclopaedia Maxima Mundi, том X

Дети, веночком окружавшие бродячего сказителя Посвиста, запротестовали, подняв невообразимый и бестолковый галдеж. Наконец Коннор, кузнецов сын, самый старший, самый сильный и самый смелый, а вдобавок притащивший сказителю горшок–двойчатку, полную щей и перемешанных со шкварками картофелин, выступил в роли доверенного лица и выразителя воли общества.

— Как же так?! — воскликнул он. — Ну как же так, дедушка? Как же так — на сёння хватит? Разве ж можно в таком месте сказку обрывать? В таком желательстве нас оставить? Мы хочим знать, что дальше–то было! Не могем мы ждать, кады вы обратно в село заглянете, потому как это через полгода аль через год могет случиться! Сказывайте дале!

— Солнышко закатилось, — ответил старик, — В постельки вам пора, малышня! Ежели завтра с утра на работе зевать станете и охать, что родители–то вам скажут? Знаю я, что скажут. Опять, мол, старый Посвист болтал им до полуночи, головы детям былинами заморочил, выспаться не дал. Значит, когда он снова в село заявится, не давать ему ничего, ни каши, ни клецок, ни кусочка сала, а только выгнать его, деда, потому как от евонных сказок один вред да неприятности.

— А вот и не скажут так–то! — хором закричали дети. — Рассказывайте еще, дедунь! Просим вас!

— Хммм, — забормотал старик, поглядывая на солнце, понемногу скрывающееся за кронами деревьев на другом берегу Яруги. — Ну, воля ваша. Но уговор будет, значит, такой: один пусть сбегает в халупу и принесет простокиши, чтоб мне было чем горло промочить. А остальные подумайте, о чьих судьбах рассказывать, потому как обо всех я вам ныне рассказать не успею, хоть и до утра стану говорить. Стало быть, надо выбрать, о ком сегодня, а о ком в другоряд.