нас пока выше крыши и вообще…

Кто знает, как она поведет себя, проснувшись?

Я вышел из машины, обошел ее, открыл пассажирскую дверь, наклонился, чтобы отстегнуть ее ремень.

Даже запах «пина колады» не мог перебить ее аромат, который тут же просочился в мои рецепторы.

Мой любимый аромат. Аромат женщины. Моей женщины.

- Милая, просыпайся.

Я в который раз поразился тому, какая у нее нежная кожа, белая, без изъянов, только крапинки веснушек то тут, то там. Губы, искусанные, припухшие от моих поцелуев.

Только ли от моих?

Фак. Ну к хренам, думать об этом!

Это были ТОЛЬКО мои поцелуи и все!

И…

Нет, Устюгов, ты все-таки долбанный романтик!

Она была словно Спящая красавица, а я дерьмовый принц, который где-то шлялся сто лет! То есть месяц.

Пора было уже ее поцеловать.

И не только.

Я наклонился ниже, к ее губам. Сахарным, сладким, манящим.

Заставляющим член ныть и упираться в ширинку.

Вкусно как!

Очень вкусно!

Я почувствовал, как ее руки обвивают мою шею, прижимают ближе. Наклонился еще, подхватывая ее – блин, почему я не взял внедорожник братца? Из низкого купе ее хрен вытащишь легко и изящно! Еще бы головой о корпус не стукнуть.

- Я могу и сама выбраться, так будет безопаснее.

- Спасибо. Хотел прикинуться рыцарем, а получилось как всегда…

Фея вылезает из машины, и я снова притягиваю ее в объятия. Наверное, нужно что-то сказать, но…

На хрен все слова!

Они только мешают!

Я не буду говорить! Я буду делать!

Глава 28.

Какой хороший сон!

Мне снилось, что я снова там, в апартаментах Москва-сити, лежу на этой огромной монстроподобной кровати, раскинувший звездой. Рядом лежит Капитан Америка и смотрит на меня. И улыбается.

А потом наклоняется, прижимается лбом к моему лбу, проводит носом по моему носу, и выдыхает мне прямо в губы:

- Доброе утро! Соня…

И целует меня, сначала нежно, потом все более настойчиво, и я чувствую, что мне в бедро упирается что-то очень жесткое и крепкое.

И это не мой вибратор, однозначно!

И это вовсе не сон!

Я резко вспомнила ночь. Улицу. Без фонаря. И без аптеки.

Знакомый голос. Знакомый аромат, знакомые руки, губы.

Он меня оттолкнул. А потом схватил как безумный и мы целовались, долго. Сладко.

Потом одновременно просили прощения.

Я – за то, что повела себя как дура, не ответила адекватно на его сообщение, не свела все в шутку, не выслушала, не позволила сказать ни слова в оправдание.

Он… не знаю за что просил прощения он. Может, за все сразу?

Ну… Ему ведь на самом деле было за что просить прощения?

Это он уехал ни слова не сказав…

Но мне очень хотелось уже забыть, перевернуть страницу.

Я помнила, что он потащил меня к своему «мерседесу», потом – провал, наверное, уснула.

Потом…

Потом мы целовались на парковке. И в лифте. И в холле.

И, когда зашли в апартаменты он прижал меня к двери и…

- Милая, нам срочно нужно в душ. Я не могу вот так тебя… На мне тонна пыли еще с Манхэттена…

И в душе мы тоже просто целовались.

И в спальне, когда он принес меня и положил на кровать, мы тоже просто целовались. Потому, что я дико хотела спать и видела, что он тоже держится изо всех сил.

Мужской кодекс, видимо, не позволял ему сказать мне:

«Прости, детка – р-р-р! – я смертельно устал и не готов к подвигам, давай отложим секс на утро?»

Мне пришлось его спасать.

- Я умираю, как хочу спать.

- Спи малышка. – и вздох облегчения, который он хитро прикрыл поцелуем.

 О, да! Иногда прекрасной даме приходится выручать рыцаря.

Ах, как же приятно было засыпать в его объятиях! Прижимаясь к его обнаженному торсу, чувствуя крепость мужского тела!

Пресс, кубики, грудные мышцы, косые мышцы живота, клином уходящие в пах – месяц я бесилась от того, что так хорошо успела изучить его тело и не могу выкинуть его из памяти. Месяц вспоминала как это было и как могло быть.

Но…

Мы реально устали и лучше нам было сначала отдохнуть.

Я думала, что у нас еще будет время для всего остального. Горячего, потного, страстного, завораживающего, сводящего с ума.

По крайней мере я на это надеялась.

Хотя…

Ему могли позвонить и потребовать срочно вернуться в город американской мечты.

Я скрестила пальцы засыпая – хоть бы эта моя мысль никак себя не проявила! Только бы не сбылось! Только бы не сбылось!

Мне ведь хотелось, чтобы сбылось совсем другое!

- Мы так и будем с тобой соблюдать правило первой ночи?

Я не успела проснуться до конца и не понимала, что он имел ввиду.

- Ну, ты не дала мне в первую ночь в прошлый раз и вот опять.

- В этот раз ты не дал мне!

- То есть как?

- Ну… пыль Манхэттена оказалась слишком тяжела.

- Ах так? То есть ты считаешь, что это я слился?

- А разве нет? Где брутальный рык – сон для слабаков, детка?

- То есть называть тебя деткой все-таки можно?

- Попробуй!

- Детка!

Я занесла руку, чтобы двинуть его в плечо и тут же оказалась прижатой к матрасу.

- Я помню, что ты любишь пожёстче, детка.

А вот коленки почти в пах он не ожидал и застонал жалобно…

- Что ж ты творишь, фея! Лишаешь сама себя удовольствия!

- Думаешь? По-моему, это удовольствие слишком много болтает.

- И то верно. Много. А ведь вчера я дал себе слово молчать и действовать. А Устюговы свое слово держат.

- Ой ли?

Больше он и правда ничего не говорил. Почти. Ну то есть…

Нет.

Был страстный шепот.

Непристойный. Горячий.

В процессе он описывал все, что хотел со мной сделать, когда я так подло проигнорила его месседжи.

Я проигнорила? Жаль я не попала коленкой куда надо.

Или не жаль.

Потому, что та самая штуковина нужна была мне в рабочем состоянии.

Очень нужна!

Мы как-то обоюдно решили задвинуть прелюдию в сторону, несколько поцелуев, его руки, растирающие смазку и глубокий толчок, удовольствие от которого маслом растеклось по моей коже.

- Как же в тебе ох…рененно, малышка…

Как же охрененно, когда ты во мне! – хотелось ответить, но я промолчала. Пусть не зазнаётся!

- Как же я проголодался за этот месяц!

Что?