– Да.

– Осторожно отползай назад. Медленно. Что?.. Замри! Девушка застыла. И оставалась неподвижной долгие минуты, пока Нарайян не начал расслабляться.

– А в чем было дело? – прошептала она. Ни ствол, ни ворона не сделали ничего настораживающего.

– Там что-то было… – Но теперь Надрайян и сам начал сомневаться. Он на мгновение заметил что-то краем глаза, но когда взглянул в ту сторону, то ничего не увидел. – Возле того большого красного валуна.

– Тихо! – Девушка уставилась в другую сторону. – Мне кажется… Там. Что-то… Я ничего не вижу, но чувствую. По-моему, оно наблюдает за деревом… гррр.

Низкое рычание сзади они скорее ощутили, чем услышали.

После многих лет, проведенных в бегах, они развили в себе такую самодисциплину, что никто из них даже не моргнул. Мимо рысцой проследовало нечто большое и темное. Рот живого святого распахнулся, но из него так и не вырвался вопль. Девушка прижалась к нему, не делая резких движений.

Через прогалину промчалось нечто, напоминающее набор лоскутов, вырезанных из незнакомого животного. Оно совершенно не походило на собаку. И имело слишком много конечностей. Но задержавшись на краткое мгновение возле ствола, оно задрало ногу и оросило его.

А затем, разумеется, умчалось. Но Душелов осталась, приняв собственный облик. И раздираемая яростью.

– Что-то изменилось, – выдохнул Нарайян сквозь боль.

– Нечто большее, чем моя мать.

Нечто большее, чем Мать Ночи.

Нечто, что с этого момента оставило у них ощущение, будто за ними непрерывно наблюдают – даже когда они никого вокруг себя не видели.

Мои вороны работали упорно. В течение часа я узнал, что Дрема уже прорвалась в наш родной мир и что форвалака бросила Ворошков и мчится к нам. Я немедленно начал отдавать приказы. Вполне возможно, что Бовок доберется до нас только через несколько часов, но я хотел быть уверен, что каждый из моих товарищей уже занял отведенную ему позицию и что все мои ресурсы могут быть пущены в ход немедленно.

Лозан Лебедь ходил за мной по пятам, напоминая, что начатая мною суета – как раз то тупое солдафонство, которое возмущало меня в действиях Дремы.

– Ты хочешь возвести свой будущий дом в Хатоваре, Лебедь?

– Эй, не убивай гонца.

Я что-то раздраженно буркнул, затем пошел и отыскал свою ненаглядную.

– Нам пора переодеваться. Готовься к спектаклю.

– О, я всегда была неравнодушна к мужчинам в черном и с птицами на плечах.

* * *

Мы завершили приготовления. Десяток уцелевших пускателей огненных, шаров установлен на позициях – на мой взгляд, идеально выбранных с тем расчетом, чтобы обрушить на форвалаку плотный перекрестный огонь, когда она бросится на меня. Если это ее и не убьет, то выгонит на меня, прямо на копье Одноглазого.

Я ждал нашей схватки, и это было для меня необычным. Я не из тех, кто в нашей профессии наслаждается процессом убийства.

Вороны доложили, что монстр уже через час доберется до нас. Люди поели перед схваткой, чтобы мы смогли загасить все костры до появления форвалаки. Дою удалось добыть кабана. Его обглодали быстро. В моей команде мало вегетарианцев.

Мы с Госпожой и Лебедем убивали время, играя в «камень, ножик и бумагу», когда к нам подошел Мурген.

– Здесь Гоблин. Только что подошел к краю равнины. С ним двое парней. А ты неплохо выглядишь. – Ему еще не доводилось видеть новые доспехи Жизнедава.

– Да будут благословенны Капитан и ее бесконечная мудрость, – пробурчал я. – Быстро сработано. Надо будет приглядывать за этим мелким дерьмом. – Словно такие приказы нуждаются в повторении. Я повернулся к Госпоже. – Так что, запрячь его в работу?

– Обязательно. В первом ряду. Одноглазый же был его лучшим другом, разве не так?

– Мурген, когда он сюда спустится и мы с ним поговорим, отведи его туда, где я поставил пару двухдюймовок. Мы не знаем, остались ли в них заряды. Парней, что с ним пришли, отведи назад, пусть прикрывают подступы к вратам. А сам оставайся с Тай Дэем и Гоблином.

Мурген бросил на меня настороженно-равнодушный взгляд.

– Если придется, проткни его. Или шарахни по голове. Если он даст тебе повод.

– Какой, например?

– Не знаю. Ты взрослый и умный мужчина. Неужели сам не поймешь, нужно ли брать его в оборот?

– А тебе не кажется, что те двое приставлены к нему именно для этого?

Об этом я не подумал. Что ж, вполне вероятно.

– Они из тех, кому мы можем полностью доверять?

– Пока я шел сюда, то так и не разобрался, кто они такие.

– Значит, мой приказ остается в силе.

* * *

Я внимательно рассматривал Гоблина. В последний раз я видел его незадолго до того, как оказался в подземелье. Он сильно постарел.

– Когда я слышал о тебе в последний раз, мне сказали, что ты дезертировал.

– Я уверен, что Одноглазый все это объяснил. – Голос у него остался прежним, но в самом Гоблине ощущалось некое неуловимое отличие, причинами которого, наверное, были скорее время и предательства памяти, чем любое новое зло внутри него, но я из-за своей подозрительности никогда еще сильно не ошибался.

Рост Гоблина приближался к нижнему концу шкалы для нормальных людей. И еще он был относительно широкоплеч, несмотря на то, что в последние годы плохо питался. И еще у него практически не осталось волос. К тому же он почти не улыбался. Он выглядел бесконечно усталым, словно с трудом выдерживал накопившийся груз лет, подсчитывать которые стало для него непосильной задачей.

Мой долгий сон в пещере среди древних старцев тоже нельзя было назвать бодрящим.

– Одноглазый был бесстыжим лжецом. Как мне сказали – через пятнадцать лет после самого события, – идея принадлежала тебе, а он лишь увязался следом.

– Капитана это удовлетворило. – Он не спорил и не ехидничал. И это стало последним намеком, который мне требовался. В этом Гоблине не осталось юмора. А это крупное изменение.

– Рад за нее. Ты прибыл как раз вовремя. Форвалака будет здесь через несколько минут. И на этот раз мы ее убьем. Ты ведь не растерял свои навыки, пока торчал в ловушке, верно?

В глубине его глаз что-то шевельнулось – как мне показалось, нечто холодное и злое. Но это вполне могло быть и раздражение из-за того, что на него столь пристально и внезапно уставилось множество глаз.

– Капитан?

Тот, кто меня окликнул, наверняка один из настоящих ветеранов Отряда. Все прочие уже отвыкли называть меня так, хотя многие до сих пор называют Госпожу «лейтенантом», потому что Дрема так и не заполнила эту позицию официально. Большую часть, лейтенантской работы делает Сари, несмотря на то, что официально она членом Отряда не числится.