Людмила Николаевна устраивается на стуле, растягивает меха аккордеона, и зал наполняют торжественно-заунывные звуки марша сорок второго хайлендерского полка Британской Империи. Играет она отлично, звук получается очень похожим на волынку – резкий, пронзительный. Девчонки с маракасами стараются вовсю, отбивая ритм.

Проигрыш, мелодия меняется и Ритуля начинает:

Мы с Серёгой дожидаемся конца первого куплета, кладём на пол палаши и, уперев руки в пояс, выписываем между скрещенными клинками па шотландской джиги. За это отдельная благодарность «сценическим фехтовальщикам» – отыскали, показали, помогли разучить…

Ритка замолкает, вступает вторая певица. А мы подхватываем палаши и идём по кругу, картинно уставив друг на друга острия.

Кто-то думал, что дело обойдётся танцами? Думали, конечно – например, наша классная. Как и все, кто собрался в зале, за исключением те, кто вместе с нами участвует в выступлении. Я бы и им не стал говорить, но взмахи, удары, лязг сталкивающихся полос металла – всё это может испугать исполнительниц, сбить их с толку.

Снова поёт Ритуля. Она слегка побледнела – стремительные клинки мелькают совсем рядом – но ничего, держится.

А вот теперь всё по-взрослому: серия сверху, по подставленному клинку, от которых невольно проседаешь, а удары болезненно отдаются в запястье. Подныриваю под взмах палаша, толчок баклером в открывшийся бок – Серёга отлетает, проворачивается на пятке и останавливается, раскручивая перед собой стремительное мулине.

Моя очередь, и я рублю сверху, с широкого замаха. Аст закрывается сливом и, одновременно уходя в сторону, отвечает косым, с кистевого проворота, в шею. На долю секунды запаздываю с защитой, и клинок прилетает прямиком по ключице, вернее – по прикрывающему её жгуту пледа.

…А-оу! Больно-то как…

Аст вовремя всё понимает – делает три шага назад, свирепо вращает глазами, раскручивает палаш так, что тот расплывается в сверкающий туманный диск. Нормальный ход – дать партнёру перевести дух и снова включиться в ритм схватки.

А рука-то обвисла, как бы не перелом ключицы… Но – «шоу маст гоу». Картинно роняю баклер – он с лязгом катится по доскам, пока не падает со сцены – перехватываю правое запястье «а-ля Лиам Нисон»[13] и, пошатываясь, иду на партнёра. Всё, отработанная связка пошла псу под хвост, дальше импровизируем. Спасибо девчонкам, маракасы послушно отбивают ритм, помогая собраться.

Это не фехтование, а рубка, яростная, свирепая, в полную силу. И никакого романтического звона – скрещиваясь, палаши глухо дребезжат или отдаются гулким лязгом, когда удар приходится в подставленный баклер. Удар понизу с приседом, по ногам – Аст высоко подпрыгивает, пропуская клинок. Выпрямляюсь и с шагом бью горизонтально, целя в шею – так, чтобы слышен был на замахе свист лезвия…

Финальный удар Аст неожиданно пропускает – кончик клинка задевает лоб, над правой бровью. И Серёга не подкачал: поднёс левую руку ко лбу, картинно качнулся и с грохотом повалился на доски. А я победно вскидываю руку с палашом, поворачиваюсь к залу и встречаюсь взглядом с Галиной. Она рвётся на сцену, Татьяна Иосифовна деликатно её удерживает – но надолго ли этого хватит?

Секундой позже ко мне присоединяется Аст, и вместо аплодисментов, зал испускает общий испуганный вздох.

Оборачиваюсь и замираю от ужаса – с Серёгиного лба стекает струйка крови, заливает глаз и капает на рубаху, расплываясь по светлому полотну багровыми пятнами.

…мне одному кажется, что мы слегка перестарались?..

– Вы что, совсем спятили? – классная в бешенстве. – Абашин, ты же мог ему голову проломить, насмерть!

…дело плохо. Если называет по фамилии – значит, разозлилась всерьёз.

Пора пить горькую чашу ответственности. А кому ж ещё? Затеял – изволь расплачиваться по полной.

– Ну, Галина Анатольевна… – я делаю честные глаза и принимаюсь ныть, – Мы же не нарочно, и царапина пустяковая. Раны в голову, они всегда такие: крови много, а опасности никакой…