– Мышка моя. Ну, прости. Я опять сорвался. Ты же знаешь, как я бешусь, когда ты не слушаешься. Что с тобой? Тебе ведь раньше было хорошо со мной. Что случилось?

– Раньше не было твоих друзей. Я не хочу с ними спать. Не хочу, понимаешь? Ты шантажируешь меня родителями, не позволяешь уйти… Эти постоянные синяки… Я устала врать и прятать их под тоннами косметики. Я устала от пьяных рож твоих дружков. Я не хочу всего этого, слышишь? Не хочу!

Он понимающе закивал, взял меня за руку.

– Хорошо. Я понял. Тебе нужно расслабиться. Ты слишком напряжена. Давай, иди сюда, смотри, что у меня есть? – выудил из заднего кармана джинсов пакетик с белым порошком, потянулся за моей сумкой. – Где тут у тебя зеркальце. Сейчас дорожку тебе раскатаю, отпустит.

– Юра… Я хочу завязать. И с этим тоже, – кивнула на зеркальце с порошком. – Я не хочу стать наркоманкой. Мне всё это не нужно.

Он прыснул от смеха, запрокинул голову. Даже смех его искусственный, отвратительный. Будто он вовсе не человек. Будто самое страшное зло смотрит на меня.

– Мышка, ты что, дура? От двух раз ничего не будет. Это же не «герыч». Просто расслабишься, отпустишь себя. Ну, давай? А я обещаю тебе, что больше никого не будет. Сегодня в последний раз. А потом завяжем вместе.

А спустя пятнадцать минут я смотрела в потолок и почти ничего не чувствовала, когда жирная туша его дружка навалилась сверху и между ног ткнулся его вялый член. От него воняло алкоголем и потом, а свиные глазки буравили моё лицо. Глядя на его мерзкую, заплывшую жиром морду, засмеялась и провалилась в спасительную темноту…

***

– Трудно это, да? Отказаться от своих устоев и убеждений? От жизни прежней, той, к которой уже привыкла? – Заур не шевельнулся с тех пор, как сел в кресло напротив, но Илана была готова к тому, что придётся защищаться. И даже не сомневалась – он нападёт. Либо изобьёт, либо изнасилует. А может, даже убьёт. Он с такой лёгкостью отдал приказ своим уродам застрелить Альберта, что поначалу она даже не поверила. Но когда её любовника утащили под дулами автоматов на улицу, поняла, что Заур не шутил.

Какой же всё-таки страшный человек. Чудовище. Нелюдь. И что теперь? Что дальше? Ведь если Альберт действительно не так прост, как ей казалось раньше, и Заур об этом знает, потому что не знать не может… То свидетели ему ни к чему…

– Что тебе нужно? – прошептала внезапно пересохшими губами.

– А ты не поняла ещё?

– Я вообще тебя не понимаю, Заур. Зачем ты делаешь всё это? Почему? Что я тебе сделала? Зачем ты ворвался в мою жизнь и рушишь её, рушишь?.. Что мне сделать, чтобы ты оставил меня в покое?

Он встал так неожиданно и быстро, что Илана отпрянула назад и ударилась затылком о стену. Зашипела, прикладывая руку к ушибленному месту, а второй попыталась удержать тяжёлый плед.

Заур приблизился вплотную, но не коснулся её. Опустив голову, втянул в себя её запах, скривился в презрительной гримасе.

– Порченная шлюха. Воняешь им. Мужиком, вдвое старше тебя. Как подстилка воняешь, – выдал сквозь зубы и отшатнулся от неё. – Но я всё равно хочу тебя. Почему? Можешь ответить мне на этот вопрос? Это же будет ответом и на твой. Зачем я это делаю. Я сам не знаю.

А Илане вдруг больно стало. До слёз. Боль не физическая, оттого и страшная. Её невозможно унять таблеткой. Эта боль вонзилась в сердце обидой и осталась там занозой в кровоточащей ране.

– Я не была такой! Ты! Подонок! Я не была шлюхой! Я никого не предавала, не обворовывала, не убивала! Я лишь хотела, чтобы моя дочь жила! И теперь у меня есть своё маленькое счастье! Она будет любить меня, несмотря ни на что! Всегда будет любить! А кто полюбит тебя? Вот такого, как ты есть? Кто? Покажи мне этого человека? А может, есть в этом мире кто-нибудь, ради кого ты пошёл бы на всё, мм? Есть? Или, может, ты заставишь кого-нибудь полюбить себя, угрожая оружием? Так кто из нас воняет злобой и ненавистью? Кто из нас порченный? – задохнувшись от пламени, которым опалило лёгкие, проглотила рыдания и шагнула к нему, сбрасывая с себя плед. – Бери, что хочешь. Бери и уходи. Но оставь в покое Альберта. Он хороший человек, в отличие от тебя. Он не заслуживает…

– Заткнись! – рявкнул, хватая её за шею и притягивая к себе. Тёмный взгляд опустился ниже, и ноздри Заура затрепетали, будто он сдерживается, чтобы не разорвать её в клочья. – Просто заткнись.

***

– Разузнай всё про этого Шевцова, – Хаджиев любил держать всё под контролем. Это общая семейная черта, незыблемое правило. Так учил отец, так должно быть. И Саида неимоверно бесило, когда что-то выходило из-под его контроля.

Как в случае с Надей. Одно время он был уверен, что отказы – это всего лишь её уловки, чтобы покрепче зацепить перспективного мужика. Но оказалось, что всё на самом деле обстоит иначе. Вообще всё.

А вскоре понял, что ходит по минному полю. Он даже почувствовал запах поражения, когда она заявила ему: «Если ты мужчина…». В тот момент понял, что действительно начал себя терять. И это испугало его. Впервые в жизни…

Он не Марат, не Валид. Он не раскиснет, не даст слабину ради какой-то бабы, не позволит себе потерять всё, к чему шёл столько лет. Пусть даже ради той, которая сильно понравилась. Он победитель всегда и во всём. И это тоже не изменится.

– Что-то конкретное интересует? Или…

– Или! – оборвал Кирилла, наполнил очередной бокал. Хмель уже ударил в голову, но Саид не торопился уходить из клуба, доказывая в первую очередь себе, что в состоянии думать головой, которая на плечах, а не головкой члена. Тяга к Наде начала раздражать и серьёзно напрягать. – Мне нужно всё до мельчайших подробностей! И, Кирилл… В прошлый раз ты облажался. Не допусти этого снова. А то я найду, кем тебя заменить. Мне нахрен не нужна инфа, которой мудаки, вроде папаши этого Шевцова, кормят окружающих. Я хочу знать правду. Всё «от» и «до». То, что и должен был знать с самого начала, если бы ты не обосрался.

Саид сидел в своём кабинете на втором этаже, изредка посматривал через тёмное стекло на танцпол в поисках жертвы. И медленно, но верно напивался. Накачивался алкоголем, чтобы не думать о том, как хочется ворваться в её квартиру и трахнуть непокорную мозгоковырялку. А ещё – уничтожить этого сраного урода, что посягнул на неё. Гребаное ссыкло. Даже не осмелился сам за ней прийти.

– Я понял. Больше ошибок не допущу, – Кирилл Саиду тем и нравился – всё коротко и исключительно по делу.

– Работай. Его папашу тоже прощупай. У таких людей обычно кристально чистая репутация, но это только снаружи. Если копнуть поглубже, там столько дерьма полезет, что затошнит.

***

Саид вошёл в комнату, тихо прошагал к кровати, на которой в полутьме виднелся лишь небольшой бугорок, сопящий под одеялом.

Пьяно усмехнувшись, ввалился на постель с ногами, но, вспомнив, что так и не снял ботинки, тихо выругался. Отшвырнув обувь, снова лёг, закинул руки за голову. На удивление, Надя не вскочила с визгом и не стала молотить его своими маленькими ручонками. А жаль. Он сейчас как раз в той кондиции, когда только повод нужен. Одна искра, маленькая вспышка – и вот уже она под ним, разложенная, готовая. Нет, насчёт готовности это вряд ли. Ёбаный бывший мудак всю малину ему, Саиду, засрал.