— Это невозможно, профессор. Он должен быть отпечатан на официальном бланке, с грифом и печатью университета.

— Ах, — воскликнул Гисберт. — Я сегодня же могу его послать по факсу, если вы дадите мне номер.

Дипломат протянул ему визитку с данными. Потом добавил:

— Нужно будет также официальное письмо от немецкого посольства в Пекине, хотя лучше, если просьба будет исходить непосредственно от министерства иностранных дел. Вы также должны будете изложить письменно цель вашего исследования, с описанием того, что собираетесь искать и, если получится, обнаружить в наших архивах. А пока что я сделаю ксерокопию ваших документов и запишу ваш адрес в Пекине.

Гисберт оставил ему документы и вышел из посольства, несколько расстроенный тем, что на пути возникла череда препятствий. Но впрочем, логично, что архивы посольства не являлись общедоступными. Кроме того, он был немец и, несмотря на Маастрихтский договор и Европейский союз, между его родиной и Францией все еще существовали некоторые недомолвки.

В немецком посольстве, которое находилось совсем рядом с французским, его принял сам посол.

— Исследование о Боксерах? — спросил тот. — Черт, ну и тема… Первое, что я должен вам сказать, — к сожалению, наши архивы, относящиеся к этой эпохе, не сохранились. Весь соответствующий материал был переправлен в министерство иностранных дел в Берлин и, к сожалению, уничтожен во время войны. Бомбардировки. Пожары. Значительная часть нашей истории утеряна навсегда. Представьте себе, вся кропотливая административная работа обратилась в пепел.

Служащая-китаянка в фартуке поставила на стол поднос — кофейник, чашечки и печенье — и вышла.

— Я пришел просить у вас, ваше превосходительство, — продолжал Гисберт, — чтобы вы помогли мне получить разрешение на работу в архиве посольства Франции. Необходимо ходатайство, подписанное лично вами. Это просьба французского атташе по культуре.

— Ох уж эти французы. — Посол пожал плечами. — Ни один народ в мире не способен превзойти их в том, что касается бюрократии. Но будьте покойны, досточтимый профессор. Объясните мне хорошенько, что это за история, которую вы исследуете, и я составлю письмо.

Гисберт изложил цель своего исследования, опустив множество подробностей, которые счел «деликатными». Он не упомянул, к примеру, о рукописи Мина, ограничившись заявлением, что в архивах миссии может находиться бесконечное количество документов, полезных для понимания происшедшего. Отсюда его интерес.

Выслушав это, дипломат вызвал свою секретаршу и попросил ее сделать некоторые записи. Затем простился с профессором, уверив его, что через пару часов письмо будет готово.

— Моя внучка учится в вашем университете, профессор, — улыбнулся посол, уже стоя в дверях. — Должен сказать, что я о нем самого высокого мнения. Это один из центров науки, за которые мы, немцы, можем испытывать подлинную гордость.

— Благодарю вас, господин посол, — сказал Гисберт, протягивая ему руку. — В таком случае до встречи.

Вернувшись в отель, Гисберт снова позвонил своей секретарше, чтобы отправила факсом рекомендательное письмо в посольство Франции. Потом отправился к себе в номер изучать остальные книги, которые одолжил ему букинист. Теперь он был уверен, что напал на след чего-то весьма значительного. Чего-то, что навсегда изменит его карьеру филолога.

Его разбудил телефонный звонок. Голос, который, кажется, исходил из самого его мозга, спросил: «Как дела, мой китайчик?». Это была жена. Оталора приподнялся и ответил: «Очень хорошо, смугляночка, спасибо». Нечеловеческим усилием ему удалось выдавить из себя несколько фраз.

— Который у вас там час? — спросила Эльза.

— Еще темно, мамочка. Позвони попозже.

Он повесил трубку, чувствуя ломоту во всем теле. Осмотрел себя, ощупал и понял, что спал голым. Кроме того, на нем был презерватив. Из-за давления резины пенис вздулся, как шар. Нельсон попытался в темноте снять презерватив, но почувствовал колющую, раздирающую боль. В этот момент он услышал голос, который заставил его вздрогнуть. Голос произнес по-русски:

— Что?

Он включил свет и увидел рядом с собой молодую блондинку. Она тоже была голая.

— Что случилось? — Девушка повторила свой вопрос по-английски.

Не говоря ни слова, Нельсон указал себе пониже живота. На свой воспаленный член алого цвета.

Девица открыла сумочку, достала маникюрные ножницы и принялась резать презерватив. Нельсон трижды вскрикивал, но в конце концов девушке удалось разрезать резину и снять его. Потом она принесла стакан с холодной водой и опустила туда злосчастный член.

— Так у тебя спадет воспаление, — сказала она с сильным славянским акцентом. — Тебе повезло, что позвонили по телефону. Если бы ты ночь провел в нем, у тебя был бы некроз, и тут уж ничего не поделаешь. Только — чик! — отрезать, и до свидания, прощай твой маленький дружок.

«До свидания» она произнесла по-русски.

— Спасибо, — в ужасе сказал Нельсон, все еще не очень понимая, кто она такая. — Как тебя зовут?

— Ирина. Мы познакомились в баре этой ночью. Кстати, ты должен мне двести долларов.

— Сколько? — Это замечание, кажется, пробудило его окончательно, но, попытавшись подняться, он снова взвыл от боли.

— Двести, — повторила она. — Вообще-то я беру триста, но твои друзья уже дали мне сто и заплатили за такси. Заметь, какая я честная.

— Какие друзья? — спросил он, ничего не понимая. — Рубенс и Омайра?

— Не знаю, как их зовут. Это были китайцы.

— У меня нет друзей-китайцев, — сказал Нельсон. — Здесь, видимо, какая-то ошибка.

— Ну ладно. Мы говорим о том, что ты мне должен. Ты сказал «всю ночь», и вот я здесь. Если хочешь еще чем-нибудь заняться утром, скажи, хотя я сомневаюсь, что у тебя получится. Все еще болит?

— Только когда я дышу, — сказал Нельсон, вспомнив шутку Джека Николсона в «Китайском квартале».

— Ах, как изысканно, — засмеялась Ирина. — Ты филиппинец или вьетнамец?

— Перуанец.

— Да что ты? — Она недоверчиво покачала головой. — Если ты перуанец, то я принцесса Конго. Давай деньги, сердце мое, sweet heart, а потом я в твоем распоряжении, если захочешь.

Нельсон выдвинул ящик ночного столика и достал несколько банкнот. Спрятал остальное в носок и положил его под подушку.

— Не будь дураком, — сказала Ирина, убирая деньги в сумочку. — Если б я хотела тебя обокрасть, я бы уже это сделала. Ты храпел, как сибирский медведь. Я пообещала твоим друзьям, что буду с тобой ласкова.

— Перестань, — ответил Нельсон. — Я ведь сказал, что здесь, в Пекине, никого не знаю.

По-моему, алкоголь вызвал у тебя внезапный приступ сумасшествия. Видно, что ты не привык пить.