– Если хотите…

Назначать заранее свидание он не намеревался, это обязывает подгонять время под определенный час, а неизвестно, какие сюрпризы ждут его впереди. К тому же лучший вариант – внезапность появления, потому Никита ограничился скупым обещанием:

– Я позвоню.

Теперь из атмосферы натянутости и принужденности – к Алисе, у нее свободней дышится.

– Немного удалось разузнать, – докладывал Аркаша в кабинете ЧОПа на следующий день. – Всех жильцов переселили, осталось две квартиры. Бабка живет в том доме сто лет, о внучке жильцы из соседнего подъезда, мужик и баба, ничего не слышали, только увидели, когда та переехала.

– Когда Инна переехала?

– Недавно. Точно они не смогли сказать – то ли два месяца назад, то ли три, не обратили внимания, своих проблем по горло с переездом. Просто однажды заметили, что из подъезда время от времени выходит Инна. Спросили, кто такая, думали, из службы… этой… как ее?..

– Социального обеспечения? – подсказал Никита.

– Ну, да… может быть. А она, Инна то есть, представилась бабкиной внучкой.

– Погоди, я не понял, почему соседи не знали про внучку, если живут с ее бабкой в одном доме?

– Так бабка необщительная, злющая…

– Хм! А мне показалось, уважительная старушка, говорливая.

– Ну, не знаю, за что купил – за то и продаю. Короче, бабка себя высоко несла, ко всем придиралась, постоянно скандалила: то ей не так, это не так. Ее не любили во дворе, а раз не любили, то и водку с чаем с ней не пили. И внучка с гонором оказалась, на контакт не шла, соседи махнули рукой на обеих.

– Все? – удивленно поднял брови Никита, ожидавший более подробного досье.

– Ну, еще соседи сказали, бабка хитрая бестия, специально прописала внучку, чтоб жилплощадь получить большую. Дом выкупает строительная фирма, говорят, намучились со старухой, требует бабуля чуть ли не дворец, а сама одной ногой в могиле стоит. Ну, для внучки старается.

– Из твоего трепа я понял, что раньше Инна не появлялась у Октябрины Пахомовны?

– Задавал я этот же вопрос, сказали, не видели ее раньше. Но оправдались: на работе целыми днями, может, Инна и заскакивала к бабке ненадолго. Слушай, Ник, а почему Инна так похожа на Голдину Лолу?

– Мама родила такой, – буркнул Никита.

– Странно. Тогда их родила одна мама от одного папы.

– В общем, так, Аркаша. Будь добр, сядь на хвост Инне. Если она выйдет из дома, сразу звони мне.

– Ладно. Признайся, в чем ты подозреваешь Инну?

– В том, что она застрелила Георгия Вишневского и, воспользовавшись сходством с Лолой, сделала из нее убийцу.

– Ого… – протянул потрясенно Аркаша. – Думаешь, докажешь?

– Попытаюсь. Дуй к ее дому, а я поеду в «Ракушку».

Никита пытал того же официанта, официантку, слышавшую угрозы и сбитую с ног якобы Лолой, бармена, вышибал. Конечно, у них впечатления стерлись, но основные моменты они неплохо помнили и дополнили друг друга. Итак, его интересовало.

Надевала ли очки спутница убитого? – Нет, не надевала.

Курила ли она? – Да, курила, курила много.

Не показалась ли сутулой? – Нет, у нее прекрасная осанка.

Улыбалась ли она и как улыбалась? – Обыкновенно, как все.

Не поджимала ли она губы во время улыбки? – Ни один опрашиваемый не вспомнил.

Какая у нее походка? – Твердая, уверенная, быстрая.

Какие туфли были на ней: на низком или на высоком каблуке? – Высокая шпилька в тон платью и сумке (значит, зеленые).

После того как она ушла, что делал убитый? – Сидел и пил, был мрачен, ему позвонили, он с телефоном возле уха вышел – наверняка ему помешал шум – и больше не вернулся.

Вопрос только официантке, ибо она единственная слышала Лолу: в каком регистре говорила спутница убитого, в низком, среднем, высоком? – В злющем (еще один регистр добавила).

По описаниям в ресторане с Вишневским была не Инна.

Пришлось еще раз постучать, но громче, а потом забарабанил в дверь.

– Кто? – рявкнул голос за дверью, одновременно в щели появилась полоска света.

– Я, блин! – хрипло ответил Никита.

– Чего надо?

– Самограю. Бутыль дай.

– Дают на паперти, – огрызнулась женщина, отпирая замки. – Ходят среди ночи, ходят… покою от вас, алкашей, нет. Чтоб вам поздыхать!

Дверь распахнулась, на пороге стояла тетка огромных размеров в ночной рубашке до колен, мамаша зверюги. Трудно представить, что эта жаба баюкала сынка, грудь ему в поганый ротик совала.

– Ты вроде не наш, – сказал она.

– Да мы тут… – прикинулся пьяным Никита, делая круговые движения рукой. – У А… А…

– Алика? – Никита кивнул. – Тоже мне, дружбана нашел. Деньги давай. Тебе сколько?

– Литруху. – Никита скользнул в дом. – А твой-то где? Алик при… приглашает… вы… выпить… Мы с уважением к нему…

– Нету его, давно дома не ночует, – наливая через лейку в пластиковую бутылку самогона, ответила мамаша. – Э, ты куда?

– На выход… – А сам шел в другую комнату.

– Не туда, дурья башка!..

– Куда мы едем? – спросила она, когда вечером он заехал за ней с предложением прогуляться.

Бабушка ввиду того, что погода установилась хоть и дождливая, но постоянная, не страдала от перепадов давления, отпустила внучку, просто вытолкала за порог с потенциальным женихом. И такая умильная была, такая добродушная, разговаривая с Никитой, ни за что не скажешь, что она скандалистка, необщительная, жила обособленно.

– Посидим в кафе, поужинаем, – ответил Никита, останавливаясь у магазина. – Только сигарет куплю.

Он вышел из машины, внезапно, еще не захлопнув дверцу, наклонился и осведомился у Инны:

– Вы какие курите?

Инна словно не поняла вопроса, вытаращив глаза из-за очков, недоуменно замигала веками и сказала почти с обидой:

– Я не курю.

– Извините. Я думал… э… хотел купить и вам.

О, эта улыбка вечно виноватой без вины, эти пожатия плечами то ли от смущения, то ли ей тесно в одежде, то ли неудобно сидеть в автомобильном кресле… В сердцах Никита сильно хлопнул дверцей, вошел в магазин и вздохнул с облегчением. Общество недоделанной Инны, которой не хватает мизера, чтоб назвать ее дебильной, его тяготило, к тому же постепенно росла уверенность, что не она поработала Лолой. А кто тогда? Раз есть копия, значит, и подозрения имеют право на существование, да нет, третьей Инны-Лолы быть не может, это уж чересчур. Нужно внимательно за ней понаблюдать, влезть в ее шкуру, прощупать нутро. И побольше вопросов – скользких, провокационных, наглых, чтоб пошатнуть ее скромность и посмотреть на реакции.