Остаток ночи она не спала, все думала. То есть не думала даже, а прокручивала в себе это спасительное обстоятельство – он сам ушел, сам… Она ни в чем не виновата. А если не виновата, то ничего ему и не должна, стало быть. Тем более она ужасно боится всего этого… Всех этих больниц, операций, белых халатов и запахов, всему этому соответствующих… Ей хватило всего, когда покойный муж болел! Да и вообще… Ведь неизвестно, что будет с Валей… Каким он будет после аварии… Может, он овощем неподвижным останется? Если сейчас уже состояние тяжелое и к операции готовят?

А если ей снова из больницы позвонят, что тогда? Скажут – операция прошла, надо приехать. Ухаживать за больным надо. Скажут – обязаны…

Ой, нет. Не может она ухаживать. Ну что делать, если не из таких она! Не из тех, которые самоотверженные и совсем не брезгливые! Которым на свою собственную жизнь наплевать…

А ей не наплевать, да. Она любит свою жизнь и ценит. В конце концов, имеет право! И на жизнь, и на женское счастье! Ведь каждый его видит по-своему… Кому-то доказательства самоотверженности подавай, а кому-то просто обычную жизнь… Жизнь, когда рядом с тобой здоровый мужчина. Любящий, заботливый. Приносящий радость. Ну почему, почему она должна спускать свою драгоценную жизнь в унитаз? Кто ее может к этому обязать? Да никто, никто! И пошли вы все к черту…

В итоге так распалилась, что даже телефон отключила – знать ничего не хочу. Встала с постели, приняла душ, позавтракала. Накинула палантин, вышла на крыльцо – глотнуть свежего воздуха.

На улице по-прежнему шел дождь. Мелкий, холодный. Зато воздух был влажным и свежим – очень для кожи лица полезно. Прикрыла глаза, вдохнула глубоко… И снова задумалась.

Все-таки осталась внутри какая-то червоточина, надо признать. Незавершенность мысленная. Что-то бы сделать с этим надо…

И вдруг поняла, что надо делать. Надо просто домыслить этот гештальт, привести к логическому концу… Да господи, тут даже и домысливать нечего! Ведь Валя ушел от нее? Ушел. А к кому он ушел? Наверняка к бывшей жене. Насте. И это не важно, что он оказался поздним вечером на улице. Мало ли, как у них там сложилось. Может, он пошел ее с работы встречать и под машину попал? Не важно, не важно… Не это главное. Главное то, что звонок из больницы прозвучал не по адресу. Надо им было другой жене звонить, вот и все. Они ж не знали, какой надо звонить… Надо просто сейчас исправить ошибку, и все!

Повернулась резво, ушла в дом. Куда же она этот проклятый телефон засунула? Кажется, под подушку…

Поднялась в спальню – так и есть. Лежит, миленький, под подушкой. Давай-ка иди ко мне, сейчас я тебя включу и номер нужный найду… А, вот и он! Только надо подготовиться, прежде чем звонить. Нужные нотки для голоса подобрать. Строгие и решительные. И напористые. Чтобы все потенциальные возражения исключить.

Итак… Вдох-выдох! Надо звонить…

Длинные гудки долго лились в ухо и оборвались хриплым и сонным голосом:

– Да, слушаю… Говорите…

– Настя?

– Да, это я…

– Это Лара вам звонит. Бывшая жена Валентина. Да, да, бывшая, прошу это сразу усвоить! Я к этому человеку не имею никакого отношения, мы больше не живем вместе!

– Лара, погодите, я что-то не понимаю… Вы звоните только для того, чтобы сообщить мне это?

– Да, только для этого и звоню!

– Хорошо… Если вам так нужно, я вас услышала.

– А вы мне не хамите! Почему вы со мной говорите… таким голосом?

– Да что вы, бог с вами… Я не собираюсь вам хамить. Просто я болею… Оттого и голос такой. Вы меня разбудили своим звонком, я еще не проснулась.

– Ну так просыпайтесь! Валентину ваша помощь нужна! Я только поэтому вас и разбудила!

– Помощь? Какая помощь? Что случилось?

– А он в аварию попал. Состояние тяжелое. Сейчас он в больнице на Волгоградской, ему операцию сделали. Как она прошла, я не знаю. И знать не хочу, понятно? Мне никакого дела до него больше нет!

– Лара… Да как же вы можете, что вы…

– А вот представьте – могу! Еще раз повторяю – мне больше нет до него никакого дела! Мы расстались, мы больше не живем вместе! А вы… Вы уж поступайте как хотите. И еще спасибо скажите, что я вам обо всем сообщила… Все, больше не могу разговаривать, у меня дел много! Прощайте, Настя!

Быстро нажала на кнопку отбоя, будто боялась, что Настя каким-то образом не даст ей этого сделать. И вздохнула легко – все, все… Дело сделано. Обратного пути нет.

И все же интересно бы посмотреть сейчас на эту Настю… Что она будет делать? Помчится в больницу на Волгоградскую? Или тоже здравый смысл победит? Ведь Валя ей не муж… У нее другой муж есть.

А впрочем, не важно. Пусть что хочет, то и делает…

* * *

– Что случилось, мам? – с тревогой спросила заспанная Полька, заходя в спальню. – Ты почему одеваешься? Куда ты? На работу, что ли? Но ты же еще не выздоровела…

Настя слушала ее и не слышала. Торопливо натягивала на себя свитер, джинсы. Пуговка на джинсах никак не хотела застегиваться, и она вся сосредоточилась на этом занятии, будто оно было самым важным в этот момент.

– Мам, почему ты молчишь? Что случилось? Ты можешь нам объяснить хоть что-то? – снова громко спросила Полька.

За спиной ее уже маячила Оля, моргала спросонья испуганно. Настя глянула на них и будто очнулась, и пуговка наконец послушно пролезла в петлю, и произнесла тихо:

– Папа в больнице, девочки. Он под машину попал… Я не поняла толком, но там что-то очень серьезное… Я в больницу должна немедленно ехать! Прямо сейчас!

– Как – попал под машину? Почему? – спросила Полька, прижав ладони к груди. – Что ты говоришь, мам? Тебе что, из больницы позвонили?

– Нет, не из больницы…

– Так может, это не он?

– Да я и сама толком ничего не поняла, Полечка… Сейчас поеду и все узнаю. Вызови мне такси, пожалуйста!

– Мы с тобой поедем, мам! Ты же едва на ногах держишься, как мы тебя в таком состоянии отпустим?

Не дожидаясь возражений, Полька быстро повернулась к Ольке, скомандовала решительно:

– Ну что ты стоишь, рот открыла? Иди, одевайся быстро!

Оля будто ее не услышала. Стояла с испуганным лицом, лишь губы подрагивали в судороге. Потом вдруг спросила слезно:

– Мам… А папа не умрет? А вдруг он умрет, мам?

– Да не говори ерунды, совсем с ума сошла, что ли! – прикрикнула на сестру Полька. – Иди давай, одевайся! Ну! А я пока такси вызову! Я знаю, как ты всегда медленно собираешься, копуша!

Через десять минут они вышли из подъезда, сели в такси. До больницы ехали молча. Потом так же молча шли по длинному больничному коридору в сторону операционной. Долго сидели на скамье в ожидании хирурга, который делал операцию. Он вышел к ним, и подскочили со скамьи дружно, глядя на него с тревогой.