Она вздохнула.

– Вы, кажется, несчастны, дорогая мисс Гренвиль… В моей ли власти утолить ваши печали?

– В вашей власти? – в большом удивлении переспросила она. – Никто не сможет сделать меня вновь счастливой.

Эти слова она произнесла в такой скорбной и мрачной манере, что некоторое время у меня не хватало мужества продолжить. Я не могла издать ни звука. Впрочем, несколько мгновений спустя я пришла в себя и, глядя на нее с как можно большей любовью, сказала:

– Дорогая мисс Гренвиль, вы кажетесь мне ужасно молодой и, возможно, нуждаетесь в совете человека, чья забота о вас, наряду с более солидным возрастом, а возможно, что и с большей рассудительностью, могут разрешить дать его вам. Этот человек – я, и я призываю вас принять предложение, которое я вам делаю, – предложение доверия и дружбы, а в награду попрошу того же с вашей стороны…

– Вы чрезвычайно предупредительны, мэм, – ответила она, – и ваше внимание мне очень льстит… но я ни в коем случае не испытываю таких трудностей, такой двусмысленности положения, в которых бы мне пригодился совет. Однако если я с ними столкнусь, – продолжила она, расплываясь в почтительной улыбке, – я буду знать, к кому обращаться.

Я поклонилась, но почувствовала себя довольно униженной ее отказом; однако сдаваться не собиралась. Поняв, что проявлением сочувствия и дружбы мне ничего добиться не удастся, я приняла решение возобновить штурм путем вопросов и предположений.

– Как долго вы намерены оставаться в этой части Англии, мисс Гренвиль?

– Думаю, довольно долго, мэм.

– Но как же переживут ваше отсутствие мистер и миссис Гренвиль?

– Их обоих уже нет в живых, мэм.

Да, подобного ответа я совершенно не ожидала. Я не знала, что и сказать; никогда еще за всю мою жизнь я не испытывала подобной неловкости.

Письмо пятое – от страстно влюбленной девицы к подруге

Мой дядя с каждым днем становится все мелочнее, тетушка – все требовательнее, а я – все более влюбленной. Если так пойдет и дальше, то страшно представить, что с нами произойдет к концу года! Сегодня утром мне посчастливилось получить письмо от Масгроува.

«Сент-Сэквиль, 7 января

Сегодня исполняется месяц с того дня, как я впервые увидел мою милую Генриетту, и священный юбилей следует отметить как должно – а именно письмом к ней. Мне не забыть мгновения, когда ее прелести впервые предстали перед моим взором… Время, как Вам хорошо известно, не в силах стереть их из моей памяти. Это случилось у леди Быстраморе. О, счастливая леди Быстраморе, она живет всего лишь в миле от божественной Генриетты! Когда милое создание вошло в комнату, ах! каково было мое первое впечатление? Увидеть Вас было все равно, что узреть нечто восхитительно изящное. Я вздрогнул… приник к ней восторженным взором… С каждым мгновением Вы становились все очаровательнее – и несчастный Масгроув стал пленником Ваших чар, не успев даже осмотреться в зале. Да, мадам, мне выпало счастье обожать Вас – счастье, благодарность за которое не имеет предела. «Будет ли, – спросил он себя, – позволено Масгроуву умереть за Генриетту?» Счастливый смертный! И пусть он томится по той, кто является предметом всеобщего восхищения, кого обожают и полковник, и баронет! Восхитительная Генриетта, как Вы прекрасны! Заявляю Вам: Вы просто божественны! Вы больше, чем смертная. Вы ангел! Вы сама Венера. Говоря коротко, мадам, Вы самая хорошенькая девушка, какую я когда-либо видел, – и красота ее лишь сильнее в глазах ее Масгроува, поскольку разрешает ему любить ее и позволяет надеяться. И ах! Ангелоподобная мисс Генриетта, небеса свидетель, как пылко я надеюсь на скорую смерть Вашего мерзкого дяди и его падшей жены, поскольку моя милая не согласится стать моей, пока их уход в мир иной не даст ей такого обеспечения, каковое мое состояние не в силах ей предоставить, хотя эту ситуацию можно исправить… О жестокая Генриетта, как можете Вы настаивать на подобном решении?! В данный момент я проживаю у своей сестры, где намерен оставаться до тех пор, пока мой собственный дом (он хотя и превосходен, но сейчас несколько нуждается в ремонте) не сможет принять меня. Любезная принцесса моего сердца, прощайте! Сердца, которое дрожит, подписываясь

Ваш самый пылкий поклонник и преданный покорный слуга

Т. Масгроув».

Это настоящий образец любовного письма, Матильда! Читала ли ты когда-нибудь подобный эпистолярный шедевр? Встречала ли ты такой ум, такие чувства, такую чистоту мысли, такую плавность речи, такую искреннюю любовь – и все на одной странице? Неужто я этого заслуживаю? Ведь не каждая девушка может встретить такого Масгроува! Ах! Как жажду я быть с ним! Я намерена завтра же отправить ему следующий ответ:

«Дражайший Масгроув…

Словами не передать, какой счастливой сделало меня Ваше письмо; я думала, что заплачу от радости, ибо люблю Вас больше всех на свете. Я считаю Вас самым любезным, самым красивым мужчиной в Англии и уверена, что Вы именно такой и есть. Никогда еще я не читала столь милого письма. Прошу, напишите мне еще одно такое же, в котором бы через строчку говорилось о том, как Вы меня любите. Я умираю от желания увидеть Вас. Как бы нам устроить эту встречу? Ведь мы так влюблены, что не можем жить порознь. О, милый Масгроув, Вы и представить себе не можете, с каким нетерпением я жду смерти моих дяди и тети… Если они вскорости не умрут, я непременно сойду с ума, потому что с каждым днем все сильнее влюбляюсь в Вас.

Как счастлива Ваша сестра, ведь она может вкушать удовольствие Вашего общества в своем доме; и как, должно быть, счастливы все в Лондоне из-за того, что Вы нынче пребываете там. Надеюсь, Вы будете столь добры, что скоро напишете мне вновь, потому что ни от кого я не получаю таких приятных писем, как Ваши.

Остаюсь, дражайший Масгроув, преданной Вам на веки вечные

Генриеттой Гальтон».

Надеюсь, мой ответ ему понравится; лучшего мне не написать, хотя с его письмом он не сравнится. Впрочем, я слышала, что Масгроув мастак писать любовные письма. Ты знаешь, я впервые увидела его в доме леди Быстраморе… А когда ее светлость подошла ко мне, она спросила, как я нахожу Масгроува, ее кузена.

– Честное слово, – ответила я, – думаю, он очень красивый молодой человек.

– Я рада, что вы так считаете, – ответила она, – потому что он по уши в вас влюблен.

– Боже! Леди Быстраморе, – возразила я, – как вы можете так говорить? Это же нелепо!

– Это чистая правда, – заметила она, – уверяю вас, он влюбился в то самое мгновение, как узрел вас впервые.

– Хотелось бы, чтобы это было правдой, – сказала я, – потому что за другие виды любви я и гроша ломаного не дам… Влюбиться с первого взгляда – это так романтично.

– Что ж, можете наслаждаться своей победой, – резюмировала леди Быстраморе, – и я полагаю, победа была полной; уверена, вам есть чем гордиться, ведь мой кузен – очаровательный молодой человек, много путешествовал, многое повидал и пишет лучшие любовные письма, какие мне только доводилось читать.