Необходимо разъяснить, каково было основание появления идеи, что существует право, и это будет справедливым, вернуть терпимым сарацинам Святую землю, которая теперь была в руках фанатичных турок. Этим основанием был, как уже говорилось выше, дух феодализма, то есть дух того времени, а не его проявление, получившее название «рыцарство».

Религия, какими бы ни были ее истинные природа и особенности, всегда примет окрас и настроения тех, кто ее исповедует. Ничто не может проиллюстрировать верность данного постулата сильнее, чем история христианской религии. Любой, кто откроет Священное Писание и прочитает его непредвзято и без предрассудков, сразу же обнаружит рассудительную и пылкую набожность, активную добродетельность, высокую нравственность, возвышенное пренебрежение к препятствиям мирской жизни, подкрепленное ревностным отношением к исполнению всех социальных обязанностей, что внушается на каждой его странице. Тем не менее на Востоке эта религия переродилась в малодушные самоуничижительные суеверия и метафизические мелкие споры, которые велись с невероятной ожесточенностью религиозной нетерпимости, в то время как на Западе она приняла вид ярого фанатизма и посчитала меч более весомым инструментом обращения, чем увещевания и убеждение. Эта разница, на первый взгляд столь странная, возникла из-за отличия социального положения и политического устройства народов Востока и Запада во времена, когда они приняли христианство.

Дух свободы покинул пределы Греции задолго до того, как первые христианские миссионеры начали проповедовать свою веру среди ее жителей. Однако присущие грекам особенности характера были еще живы, а способность рассуждать сильна. Более того, они все еще имели склонность к практичной и приземленной религии, которая была свойственна им. Усиливающийся имперский деспотизм с каждым днем подавлял и ослаблял все больше и больше воинственный дух, который они демонстрировали во времена своей свободы. Для них не осталось никакой сферы деятельности, кроме философии и религии. Первую, которая для них всегда являлась предметом восхищения, греки ухитрились развить почти до совершенно невразумительного мистицизма. В этой форме он быстро распространил свое пагубное влияние на новую веру, которая, помимо этого, сама еще больше подверглась метаморфозам и сменила свой внешний вид под воздействием дуалистической системы Персии. Тем временем пришедший с Востока дух аскетизма, сопровождавшийся робостью, порожденной давлением деспотизма, заставил греков исказить смысл Библии и превратить христианство в трусливо раболепствующее суеверие. Когда император Никифор Фока пытался вселить в своих подданных воинственность и фанатизм и поднять их на энергичные действия против сарацин, епископы ответили на его призывы, процитировав канон святого Василия, который велел тем, кто убил врага в битве, воздерживаться в течение трех лет от участия в таинстве причастия. Священник небольшого городка в Силише как-то читал проповедь, когда ворвалась банда сарацин и начала грабить дома. Не теряя времени на то, чтобы снять с себя облачение священника, он схватил топор, который в церквах на Востоке часто заменял колокол, и, бегая среди нехристей, так усердно работал своим оружием, что заставил их спешно обратиться в бегство, чем и спас город. Какова же была награда этому отважному священнику? Он был осужден своей епархией, ему запретили исполнять свою духовную миссию и настолько дурно обращались с ним в других отношениях, что он сбросил свою рясу и ушел к сарацинам, чьи воинственные и деятельные качества лучше сочетались с его человеческой натурой. Когда участники Первого крестового похода начали прибывать в невероятных количествах в Константинополь, греческий император и его подданные были не в состоянии заставить себя поверить в возможность того, что именно религия привела в действие столь удивительные перемещения. Просто в их умах религия и использование оружия были малосочетаемыми вещами.

У западных народов все было по-другому. Среди них ведущую часть, задававшую тон всей остальной массе, составляли расы готов и германцев, чьи бесстрашные полчища в клочья разметали изношенные основы Западной империи. Поклонявшиеся в своих родных лесах Тору и Одину, а также другим божествам Вальхаллы, они не признавали ничего, кроме мужественной смерти в бою, которая позволит вкусить небесной свинины и медовухи, ежедневно воцарявшихся на их столах в земной жизни, их повадки, настроения, все их существование имело воинственный характер, и этот дух они вселили в религию, принятую от покоренных римлян.

Внеся подобное изменение в ее характер, они воспользовались еврейской частью Священного Писания, которою во все века злоупотребляли те, кто был мало знаком с ее истинным характером и назначением, для совершения изуверств и травли. Религия Западной Европы начиная с V века приобрела воинственный завоевательный характер. Мечом король Карл I Великий обратил в христианство языческих саксов, его преемники задействовали меч против диких вендов, огнем и мечом Олаф Трюггвасон распространял христианство на Севере. В предыдущие времена подобный метод обращения в свою веру был совершенно чужд западной церкви, – в качестве главного средства продвижения веры среди языческих народов задействовалось убеждение.

Таким образом, видно, что религия на Западе была воинствующей. Однако одного этого было бы недостаточно, чтобы начать Крестовый поход, который воспринялся как обязанность людьми всех сословий. Здесь вступили в действие принципы феодализма и дали делу необходимый толчок.

В XI веке феодальная система уже целиком сформировалась во Франции и в Германии, и образ мысли, речи и действия, проистекавшие из нее, накладывали отпечаток на все взаимоотношения людей. Сверху донизу социального общества взаимные обязательства суверенов и вассалов принимались и являлись руководством к действию, и каждый вассал считал наиболее священной обязанностью с оружием в руках защищать честь и собственность своего повелителя. Помимо этого имелся своего рода и верховный гражданский правитель в христианском мире, признававшийся германским императором, которого считали преемником Карла I Великого и представителем римских императоров. Феодальные принципы распространились даже на иерархию в церкви, которая пыталась выдвигать непомерные притязания на верховенство по отношению к мирской власти. Глава церкви был признанным правителем того, кто был назван в Писании Владыкой всех королевств на Земле. Иисус Христос поэтому был вершиной пирамиды феодального общества, высшим сувереном и верховным властителем для всех правителей и народов, и все были одинаково обязаны защищать его права и достоинство. Таковыми, очевидно, были настроения той эпохи.

Вряд ли необходимо напоминать читателю, что религия периода, о котором ведется речь, имела грубый и приземленный характер и что пристрастия и слабости человеческой природы легко приписывались восхваляемому Сыну Божьему. Полагалось, что у Него есть особый интерес к земле, где Он странствовал, пребывая на земле, и еще больше к могиле, в которую было помещено Его тело, с яростью и негодованием смотрел Он на то, что они находятся в руках тех, кто презрительно высмеивал Его божественность, оскорбительно и жестоко обращался с теми из Его верных вассалов, которые подвергали себя трудностям и опасностям дальней дороги для того, чтобы выразить свое почтение у Его могилы. Ничто поэтому не могло быть более радостным для него, чем лицезрение земли Палестины, очищенной от загрязняющих ее язычников и охраняемой занявшими ее верными его вассалами. Ни один истинный сын церкви ни на секунду не мог усомниться в том, что его первейшей обязанностью было взять оружие по приказу своего хозяина и помочь восстановить его права на собственное наследие. Здесь, таким образом, без каких-либо ссылок на романтические принципы рыцарства, имеется достаточное объяснение феномена Первого крестового похода, виден мотив, пригодный для образа мыслей любого сословия, одинаково действенный для набожных, мужественных и богатых людей, как Готфрид Бульонский и Стефан Шартрский, которые не стремились к материальным выгодам, и для самых небогатых и наиболее суеверных вассалов и крестьян, которые, возможно, искали всего лишь спасения от нищеты и унижений, приняв на себя крест. Но не следует отбрасывать и любые другие причины и мотивы, которые могли действовать параллельно. Упомянутая же, как представляется, была главной. Это был мотив, который освящал и облагораживал всех и который оказывал воздействие на умы всех крестоносцев, независимо от их чина и положения в обществе.