– И что она предъявит заведующей? Ничего!

– То есть вы хотите сказать, что Ксения Митрофановна нас обманула?

– Кого-то она определенно обманула, либо вас, либо меня.

– Знаете, скорее уж нас, точнее Машу. Она ведь и нам вначале говорила, что все старые дела в городском архиве, но Маша положила на стол пять тысяч и сказала, что даст еще на ремонт детского дома. У заведующей глаза загорелись, и она сказала, что поищет, вдруг еще не все перевезли. Теперь я уверен, что она нас обманула. Но так ловко! Значит, Маша не может быть сейчас у своей родной матери. Где же она тогда? – Антипов всерьез озаботился этим вопросом.

– Мне бы тоже очень хотелось это знать. Сдается мне, что она нашла себе новые приключения. Знать бы только какие, – я откинулась на спинку дивана и задумалась о том, что мне делать дальше.

Миша тоже напряженно о чем-то думал.

– Татьяна, вы не будете надо мной смеяться, если я кое-что вам скажу? – спросил он, смущаясь.

В тот момент, а это было ровно двенадцать часов ночи, мне, естественно, было не до смеха. Я со всей серьезностью заверила Антипова, что смеяться не буду, какую бы нелепость он мне ни выдал.

– Когда мы были в ресторане, за соседним столиком сидели двое парней, оба такие приблатненные. У одного татуировка на руке была в виде замка, у второго на шее цепяра в палец толщиной. Они все время громко смеялись, отпускали в сторону официантки какие-то пошлые шуточки и на Машу откровенно пялились. Особенно после того, как она показала свою пластиковую карточку. Мы вышли из ресторана, и они следом за нами вышли. Потом мне показалось, что они за нами на машине следят. На черном джипе.

– Номер ты запомнил?

– Нет, я не мог откровенно приглядываться к нему. Я сказал об этом Маше, но она сказала, что все это глупости. Потом я снова оглянулся, но джипа не увидел. Подумал, что мне и правда показалось. Но вот когда я бегал по парку, искал Машу, снова увидел за оградой тот джип. Правда, в этом не совсем уверен. Машин одинаковых много.

– Так что же ты до сих пор об этом молчал, дурень? – Я не смогла удержаться и даже обозвала Антипова, но он на меня не обиделся. – С этого и надо было начинать, а ты меня разными байками травишь!

– Какими байками? – не понял Михаил. – Вы сами вопросы мне задавали, а я на них отвечал.

– Ну да, ты прав. Мне надо было восполнить некоторые пробелы, и я их восполнила.

– Так вам не кажутся мои подозрения смешными?

– Нет. Более того, я почти уверена, что Маша снова наступила на те же грабли...

– В смысле?

– Стала купаться топлес и привлекла к себе внимание того мужика, который потом угробил ваши «Жигули». Начала прилюдно размахивать пластиковой карточкой, давая понять, что денег на ней немерено, и снова привлекла к себе внимание.

– Согласен с вами.

– Да, скорее всего она спровоцировала тех парней, и они сели вам на хвост. Причем вели вас до парка очень аккуратно. Потом вы поссорились, Маша осталась одна, и они быстренько взяли ее в оборот, – умничала я, хотя все могло быть как-то иначе.

– Что значит – взяли в оборот? – испуганно переспросил Миша.

– В лучшем случае те парни из ресторана вежливо попросили у нее пластиковую карточку, тактично поинтересовавшись PIN-кодом. Затем сказали ей за все огромное человеческое спасибо и отпустили на все четыре стороны, не забыв предупредить, что не стоит беспокоить такими пустяками ни банк, ни правоохранительные органы. Маша – девочка с интеллектом, поэтому рассталась с карточкой без грусти. Она ведь все равно хотела потратить все имеющиеся там деньги на благотворительность. Как знать, может быть, те люди нуждались в средствах более других, – сказала я, естественно, не без сарказма. Я понимала, что общение Маши и двух приблатненных парней происходило несколько иначе, в более экспрессивной форме. – Кстати, она успела перечислить деньги на расчетный счет детского дома?

– Да, перечислила, – кивнул Михаил, а потом наивно поинтересовался у меня: – Вы думаете, они Машу на самом деле отпустили?

– Вы в котором часу расстались?

– Ну около семи вечера.

– А сейчас сколько времени?

– Половина первого.

– Теперь ты знаешь ответ на свой вопрос?

– Ясно. Они ее не отпустили. Они же могут ее избить, – предположил Антипов, но, наткнувшись на мой ледяной взгляд, поправился: – Изнасиловать. Ну зачем же я ее там бросил?

– Миша, по идее, тебе надо было бросить ее еще в Тарасове, но лучше поздно, чем никогда, – в сердцах выпалила я.

– Я и хотел, а она меня деньгами для Аленки подкупила, и потом я думал, что люблю ее...

– А теперь уже так не думаешь?

– Нет. Это было наваждение. – Уже в который раз Антипов именно так охарактеризовал свое моральное состояние после знакомства с Машей. – Теперь я очнулся, пришел в себя. И остыл.

«Ясно, он, конечно, сильно удручен произошедшим, но не сломлен морально», – отметила я про себя, а вслух сказала:

– Вот и хорошо, что остыл. С холодной головой проще дружить.

– Чего? – Миша наморщил лоб.

– Так, ничего, просто мысли вслух, – сказала я, зевая.

Теперь многие неясности были устранены, и разговор можно было заканчивать. Изводить дальше себя и Мишу вопросами у меня просто-напросто уже не было сил.

– Что же теперь делать? – спросил у меня Антипов. – Идти в милицию?

– Я думаю, что надо ложиться спать. А утром займемся поисками Барановой, если она, конечно, к тому времени не вернется сюда сама.

– А вы будете здесь ночевать? – с непонятной тревогой в голосе спросил Михаил.

– Нет, я пойду в свой номер, – мой взгляд упал на спортивную сумку. – Если ты не возражаешь, я захвачу с собой документы по «Раздолью».

– Нет! – запротестовал Антипов. – Нет! Неужели вы будете рыться в чужих вещах?

– Буду, Миша, буду.

Разумеется, я спрашивала разрешение только для проформы, поэтому резко поднялась с дивана, подошла к журнальному столику и уверенно расстегнула застежку-«молнию». Порывшись в тряпках, я нашла на дне сумки папку с документами, взяла ее и, попрощавшись с Мишей, пошла к себе.

Мой номер был значительно скромнее того, в котором остановились Баранова и Антипов, но тоже со всеми удобствами. Приняв душ, я легла в кровать и при свете ночника стала изучать документы. То ли дала о себе знать усталость прошедшего дня, то ли документация была не для моего ума, но я поначалу ничего в ней понять не могла. Глаза слипались, я уже хотела закрыть папку, как вдруг наткнулась на фамилию – Баранов С.П. Я уже была не в состоянии сообразить, в связи с чем она там упоминается, и решила разобраться с этим утром. Я выключила свет, но сон тут же как рукой сняло. Баранов! Так, значит, Семен Петрович имеет непосредственное отношение к производству «левой» водки? Маша об этом узнала и наверняка собиралась пустить сенсационные материалы в печать. Да уж, девочка преуспела на журналистском поприще! А еще пыталась убедить меня, что у нее ничего не получится. Правильно я сделала, что отказалась на нее работать.