— О'кей.

А потом она села на пол.

— Сегодня, — провозгласила она, — мы начнем урок цикличного внимания.

— Цикличного внимания, — покорно согласился Джон.

— Да, — сказала Сьюки, — а теперь садись напротив меня.

Джон сел.

— Представь, что я агент.

— Хорошо.

— Представил?

— Ну, я не знаю этого парня, — промямлил Джон, — но я сомневаюсь, что он одет, как Барби на пляже.

Сьюки вздохнула.

— Не обращай внимания на одежду, Джон, — сказала она, — просто представь, что ее нет.

Джон сообщил ей, что так еще хуже. Пока Сьюки закатывала глаза и глубоко вздыхала, Джон от стыда закрыл лицо руками.

— Так, — проинструктировала его Сьюки снова, — представь, что я — не я, а кто-то другой.

— Например? — спросил Джон.

— Я не знаю, это ты со своим воображением посоветуйся. Мистер Мэнли Букер. Кто угодно. Я, например.

— Но ты — это ты.

— Нет, я — это агент. Джон нахмурился.

— Ла-а-адно, — протянула Сьюки, — кажется, мы слишком торопимся, — и она принялась объяснять ему, как нужно действовать. — В общем, все зависит от твоего воображения, — заключила она, — это должно быть для тебя легко.

— Угу.

— Значит, завтра ты должен представить себе, что агент — не агент, а кто-то, кто тебе нравится, кто-то, кто считает тебя замечательным, кто заинтересован тем, что ты хочешь сказать, кто-то, кто на сто десять процентов на твоей стороне.

— Я не знаю никого такого.

— Так используй воображение, — настаивала она. Джон кивнул, пытаясь сконцентрироваться.

— Так, — сказала Сьюки, — а теперь представь, что я агент. Я мужчина. Представь, что я высокий, с короткими темными волосами, в очках. И на мне надеты джинсы.

— Что? А сверху ничего?

— Господи, Джон! Неудивительно, что ты так долго пишешь эту гребаную книгу.

Джон вздохнул.

— Ладно, я вижу его, — через какое-то время пробормотал он.

— Открой глаза. Ты все еще видишь его? Джон. Говори со мной. Скажи первое, что приходит тебе в голову.

Джон расслабился:

— Чашка чаю и шоколад.

— Считай, что я никогда тебя об этом не спрашивала, — сказала Сьюки.

Несколько минут спустя они уже ели на кухне печенье.

— Не то чтобы мне было важно, что именно она получила эту работу, — повторила Сьюки. — Просто она уже изменилась.

— Да, это Кэти. Власть портит людей. Она хочет править миром, ты же знаешь.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Оставь ее, Сьюки. Она давно хотела что-нибудь в этом роде. Это похоже на исполнение желаний.

— Я бы не вела себя сразу же так, будто я королева.

— В любом случае, если это может послужить утешением, — сказал Джон, отпивая чай, — сегодня у нее будет тяжелый день вместе с Дэном.

— Не думаю. С ней все будет в порядке.

— Почему?

— Потому что она обведет этого несчастного типа вокруг своего маленького пальчика и будет кормить его с рук.

— Возможно, ты и права, — кивнул Джон, — она умеет это делать.

— Она будет владелицей заведения на следующей неделе, — беря еще одно печенье, сказала Сьюки.

А в кафе Кэти пыталась решить, когда ей лучше уволиться — прямо сейчас или подождать до вечера. После того как утренний наплыв посетителей спал, кафе закрыли на весь день. Строители установили временную стену, отделяющую кассу и кофеварку от остального помещения, и начали перекрывать полы, белить стены и слишком громко слушать радио.

Вскоре приехали Пол и Ник, чтобы обсудить вместе с Кэти и Дэном новое меню. Вскоре Кэти поняла, что Нику дано шикарное тело, но не даны мозги. К еще большему ее разочарованию, она поняла, что Ник нравится Полу — возможно, потому, что он его нанял. Все это ее разочаровывало. Но не так сильно, как то, что один только Дэн полностью с ней соглашался. Все утро, с тех самых пор как они решили быть друзьями, он вел себя совершенно безразлично по отношению к ней. Ей было больно от этого. Так что когда он вдруг стал ее союзником, она очень смутилась. Значило ли это, что он передумал? Простил ли он ее наконец? Или просто был профессионалом? И если так, значит, он ублюдок.

О господи, она не думала, что он может быть таким. Она хотела хорошо делать свою работу, но, казалось, это свидание продолжало портить ей жизнь.

Она сидела, наполовину прислушиваясь к разговорам, наполовину решая, когда лучше сообщить всем о том, что она вынуждена уволиться. Под свист и пение строителей за стенкой она начала сминать свою салфетку.

— Что ты думаешь, Кэти? — вдруг услышала она и повернулась к Полу.

— Что я думаю? — повторила она.

— Да. Ты знакома с маркетингом намного лучше нас. И никто лучше тебя не знает клиентуру.

Она моргнула.

— Думаю, вы должны держаться простоты, — сказала она, чувствуя, что Дэн на нее смотрит.

— Так что ты думаешь, фрикасе из курицы и лавандовая полента — это хорошая или плохая идея?

— Ты знаешь, что я думаю, — сказала она, — уверена, нам нужно больше объяснить клиентам.

— Объяснить?

— Да.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Пол.

— Ты не могла бы выразиться поточнее? — попросил Дэн, улыбаясь.

— Ладно, — она посмотрела на них, — что вообще из себя представляет фрикасе, знаете? — спросила она.

Мужчины посмотрели на нее. Ник засмеялся.

— Некоторые из наших клиентов, — продолжала Кэти, — думают, что «латте» означает «кофе для гомосексуалистов», а вы хотите предложить им фрикасе из курицы и лавандовую поленту.

— М-да, — протянул Ник, — какие-то они тупые.

— Они подумают, что это название корабля, — сказала Кэти.

Дэн фыркнул.

— И в любом случае, — добавила она, — думаю, мы хотим зарабатывать на них деньги, а не давать им образование.

— О-о, — сказал Пол, — это хорошее замечание.

— Но ведь, — сказал Ник, — все знают, что такое фрикасе.

— Хорошо, — вмешалась Кэти, — и что же это?

— Ну, это же способ приготовления пищи. В смысле, это особенность приготовления.

— И как это надо готовить?

— Надо сделать фрикасе!

— Похоже, у нас тут недопонимание, — ощетинилась Кэти, — я не глухая. Я просто считаю, что надо дать нормальное объяснение.