– Надеюсь, ваша поездка была не слишком утомительной? – спросил он у Росетта.

Молодой человек раздраженно выпятил губы.

– Разве можно ожидать чего-то другого, путешествуя по таким диким местам? – Он даже вздрогнул. – Но ради вас, дражайший Сент-Лайон, я с готовностью отказался от ярких огней лондонского сезона и приятной компании. Я знаю, что вы оцените мою жертву, особенно в свете любопытнейших событий, которые начали разворачиваться, когда я уезжал.

– Разумеется, я это ценю, – с энтузиазмом откликнулся Сент-Лайон.

Росетт с его начесанными в соответствии с модой на бледный лоб сильно надушенными волосами, руки которого были затянуты в тончайшие кожаные перчатки одного из дюжины оттенков, соответствующих цвету его жилетов, был полным болваном. Но болваном полезным. И даже хитрым.

По правде говоря, именно Росетт привез ему письмо, которое он собирался продать подороже. Этот пообтесавшийся в городе придурок во время поездки по Италии – большое путешествие[4]у него получилось – встретился с одним «умирающим старым лягушатником-роялистом», который упросил его передать кое-какие личные вещи своему родственнику в Риме.

Как догадывался Сент-Лайон, этот эгоистичный осел вспомнил о своем обещании только тогда, когда этой весной по приезде в Лондон его представили Сент-Лайону. Поскольку, как известно, англичане отличаются тем, что мнят себя центром мироздания, он решил, что один «лягушатник» ничуть не хуже другого, и вознамерился передать вещи покойного в руки Сент-Лайона.

Но когда Сент-Лайон узнал имя роялиста, что-то в его манере поведения подсказало Росетгу, что в его руки попало нечто более интересное, чем «несколько любовных писем французишки и прочая чепуха». Движимый любопытством и жадностью, он решил внимательно осмотреть вещи покойного, прежде чем передавать их Сент-Лайону. Среди вещей он обнаружил маленький цилиндрический контейнер, сопроводительное письмо к которому наводило на кое-какие размышления. Росетт понял, что в его руки попало нечто ценное.

Но потом, когда Сент-Лайон уже готовился освободить Росетта от его тяжкого бремени и тем самым облегчить его жизнь, этот английский болван, осознав, что он не в состоянии в полной мере воспользоваться ценностью своей находки, проявил неожиданную прыть и предложил Сент-Лайону партнерство, попросив для себя весьма разумный процент от того, что, как было известно Сент-Лайону, сулило принести целое состояние. Сент-Лайон, который отнюдь не был кровопийцей, а был просто деловым человеком, согласился. К тому же такого человека, как этот Росетт, было полезно иметь рядом. Похоже, он знал все обо всех.

– Так что вы говорили об известной красавице? Я ее знаю?

Росетт скорчил гримасу и огляделся вокруг, как будто опасаясь, что их подслушивают.

– Думаю, что знаете.

– Кто же она такая?

– Мисс Шарлотта Нэш! – сделав глубокий вдох, выдохнул Росетт.

– Мисс Нэш? – повторил ошеломленный Сент-Лайон. Правда, Джинни Малгрю писала ему, что жизнерадостная юная Шарлотта за последнее время злоупотребляет снисходительным отношением к ней общества, но он и подумать не мог, что благовоспитанная леди способна на такое!

– Да. – Напомаженный щеголь не смог удержаться от радостного смеха. – Такая юная. И такая страстная. Думаю, можно было догадаться, что дело идет к этому. Я, например, – он доверительно наклонился к собеседнику, – догадывался.

– Вы знаете имя этого француза? – заинтересовался Сент-Лайон.

Росетт, заметив ниточку на рукаве своего пиджака, сначала стряхнул ее, потом, посмотрев отсутствующим взглядом на Сент-Лайона, переспросил:

– Имя?

– Да, – терпеливо повторил Сент-Лайон. – Имя любовника мисс Нэш.

– Ах да. Его зовут Руссе. Андре Руссе.

– Не может быть, – пробормотал граф.

Росетт скорчил гримасу, напрягая память, потом сказал:

– Я уверен, что правильно запомнил его имя, потому что оно рифмовалось с оттенком моего жилета, который я заказывал у портного, когда вошел Скелтон (кстати, заказывавший пиджак, какой способен заказать только человек с полным отсутствием вкуса) и рассказал обо всем. – Презрительно фыркнув, он провел указательным пальцем по носу и добавил: – Этот человек – ужасный сплетник.

– Значит, лорд Скелтон так прямо и сказал вам, что Андре Руссе является любовником мисс Нэш?

– Не только любовником, – с нескрываемым возбуждением сказал Росетт, – но и ее покровителем. Он оплачивает ее дом и, не скрываясь, входит туда через парадную дверь!

Может ли такое быть? С именем Руссе у Сент-Лайона было связано многое. То, что было прежде, можно, пожалуй, не считать. Но сравнительно недавние ассоциации могли оказаться интересными. Люди во Франции, с кем Сент-Лайон продолжал поддерживать связь, иногда в своих сообщениях упоминали о каком-то агенте неясного происхождения. Этот человек однажды помешал, а в ряде других случаев помог тем, кто был предан идее восстановления монархии. Его звали Руссе. Не может быть, чтобы это оказался тот самый человек, который сорвал плод, соблазнявший самого Сент-Лайона.

– Так вы говорите, между ними завязалась... дружба?

– Насколько мне известно, этот человек прибыл в Лондон всего две недели назад, и его сразу же увидели целующим мисс Нэш на глазах у публики, а также входящим в ее дом и покидающим его в весьма пикантное время суток.

– Наверное, это слуги распускают сплетни, – высказал предположение Сент-Лайон.

– Нет. Это утверждают очень надежные свидетели. Люди из высшего общества.

Вполне возможно, что Шарлотта Нэш действительно взяла любовника, черт бы побрал этого наглеца, кем бы он ни был, подумал Сент-Лайон. Он и сам был бы не прочь соблазнить эту кошечку, но он был слишком осторожен. Ему приходилось быть осмотрительным. Но как только этот месье Руссе уедет... Ну что ж, теперь, когда плод сорван, ничто не может воспрепятствовать тому, чтобы он перешел в другие руки. Хотя это, со вздохом подумал он, возможно, произойдет не сразу.

Он ждал приезда еще трех самых богатых «гостей», а учитывая трудности, связанные с проездом почти через весь континент, раздробленный войной, может потребоваться несколько недель, прежде чем они здесь появятся и можно будет начать торги. А тем временем ему придется занимать чем-то группу разношерстных и не всегда управляемых людей, чтобы они не убили друг друга. На некоторое время эту заботу можно, пожалуй, переложить на плечи Росетта. Этот болван был забавен, но, увы, ему отводилась другая, более важная роль.

«Бедняга Росетт расстроится, когда узнает, что ему нужно снова уезжать, – подумал Сент-Лайон, дружески взяв Росетта под руку и направляясь с ним в главный зал. – Пожалуй, не стоит говорить ему об этом до завтра».