Иду в сторону подсобки и натягиваю первый попавшийся синий наряд с прозрачной вуалью. Вроде бы пеньюар. Девушки переодеваются прямо здесь. Все дешево, убого.

По дороге останавливаюсь около бара и выпрашиваю еще стопочку.

Жалостливый бармен наливает мне и я смачно целую его в губы. Ему нравится. Парень смеется и желает мне удачи с первым танцем.

— Спасибо, мне понадобится, — улыбаюсь и иду в кабинку.

Глава 33

Вскидываю гордо подбородок повыше и захожу в мини — помещение с табличкой номер 5, у которого вместо входа одна лишь полупрозрачная занавеска. Совсем маленькая комнатка. Из интерьера мягкий диванчик у стены, стол и полки с декором.

Храбрюсь изо всех сил, но волнение никак не скрыть.

Мой первый, надеюсь, последний в жизни клиент сидит на диване. Перед ним небольшой столик с фруктами и напитками.

Полумрак. Я не вижу его лица, но его паршивый одеколон вперемешку с лавандой и сандалом ударяет мне в нос. Глаза начинают слезиться.

У меня аллергия на острые запахи!

Переключаю взгляд на свободное пространство перед ним… Это, видимо, место для меня.

— Здравствуйте, — робко приветствую и иду в центр помещения. Делаю шаг. И вот я тут.

Мужчина достаточно стройный, судя по фигуре, в трико и льняной белой рубашке. Не такой побитый жизнью, как контингент снаружи.

Хотя его трико заставляют задуматься, верно ли мое первое впечатление.

В спортивной одежде разве сюда пускают?

Вижу его небритый, загорелый подбородок. Приглядываюсь, на шее поблескивает золотая цепочка.

Он делает вальяжный взмах рукой, намекая на то, что пора мне исполнить то, за что он заплатил.

Выдыхаю.

Страшно. Вдруг ему не понравится и он начнет жаловаться? Я вообще танцевать почти не умею.

Делаю еще один шаг вперед. Замечаю на полке старинный магнитофон. Вот и музыка для танца.

Этих магнитофонов уже в мире нигде не осталось, кроме как здесь.

Нажимаю на кнопку «play» и сразу начинает играть медленная восточная мелодия.

Выдыхаю и начинаю танцевать, плавно покачивая бедрами и приподнимая над собой руки.

Не слишком страстно, чтобы не воспламенить мужчину. Это не в моих интересах.

Надо станцевать так, чтобы его устроило, но повтора он не захотел. Интересно, как это сделать?

Чуть покачиваясь, поворачиваюсь вокруг себя и лавирую руками.

И хоть сердце сейчас сильно бьется, вот-вот выпрыгнет из груди, я все равно выполню все, как надо! И не покажу своего страха.

Он напрягается и явно заинтересовывается увиденным, судя по тому, как подается вперед и отставляет стакан с напитком в сторону.

— Раздевайся, — тихий шепот, который доносится до меня грубым отголоском.

Все мое существо против такого произвола. Но я повинуюсь, стягивая с волос какую-то вуаль, которую успела нацепить в последний момент, а за ней медленно снимаю платье. Оно опадает к моим ногам, а я продолжаю танцевать на одном месте, оставаясь перед ним в красном белье.

Главное, затянуть танец. Пусть смотрит на меня в трусиках с лифчиком. Может мне повезет и не придется снимать все полностью?

Судя по его хриплому дыханию, перебивающему негромкую мелодию, ему нравится.

Чуть смелею, переступаю платье и прохожу к нему. Улыбаюсь самой очаровательной улыбкой и касаюсь его подбородка, чтобы отвлечь на себя, заинтересовать, что-нибудь спросить. Нужно, чтобы он забыл о платье, танцы, почувствовал себя комфортно. Идеально будет разговорить. Но моя челюсть уходит вниз от шока. Я не верю своим глазам!

— Твою мать! Ян!

Верхняя половина лица, находящаяся в тени сейчас показывается мне полностью. И я прирастаю к полу. Его глаза проникают в меня насквозь, будто рентген, поселяя в моей душе холод.

— Привет, малышка, — ухмылка появляется на лице Сегмузова. — Чего остановилась? Продолжай. Мне нравится.

Я в ступоре. Он вернулся! Как? Когда? Что мне делать?

Колкие мурашки пробирают меня до самого нутра от его вкрадчивого голоса.

Мне проще танцевать перед кем угодно, только не перед ним. Он же все что угодно сделать может со мной. Изнасиловать, избить. Даже страшно думать!

— Нет, — порываюсь я к платью, но он хватает меня за руку и тянет на себя.

— Ты пришла мне подарить танец. Вперед! — вальяжно отвечает мужчина передо мной.

Силы не равны, как я не пытаюсь устоять на ногах я все же опадаю на его грудь, упираясь ладонями.

— Отпусти меня! — рычу я, трепыхаясь в его объятиях.

В груди кипит злость. Да пошел он! Со своей Матильдой!

— Если не хочешь танцевать и раздеваться там, то будешь танцевать и раздеваться на моих коленях, — доносится до меня его рычащий голос.

Жутко. Страшно. Не передать. Даже подташнивает от сильного испуга.

Он усаживает меня на свои колени, удерживая мои руки одной своей, невзирая на мое сопротивление.

Изо всех сил пытаюсь выбраться из его объятий. Силен. Бык!

Замечаю, насколько темные у него глаза.

Ощущается в его рывках, что он теряет терпение и начинает гневаться от моей непокорности. Недалеко до бешенства…

— Ну, раздевайся, я сказал! — встряхивает он меня так, что голова начинает болтаться на шее. — Или Матильду позвать?

Только не ее!

У меня дар речи пропадает от ужаса. Я ее по-моему уже больше боюсь, чем Сегмузова.

И Ян видит мою реакцию, которую невозможно скрыть и ехидно улыбается:

— Матииильдааа, — зовет он ее негромко, явно играя на моих нервах.

Нет, только не Матильда. Я усвоила все ее уроки. Я перестаю вырываться и затихаю.

— Не надо Матильду, — шепчу я.

Сломлена. Покорена. Как легко оказалось меня продавить… Аж противно от самой себя.

Как вспомню тот ужас и холод. Это же медленная смерть. Нет. Только не назад в каморку.

Я где-то читала, что если долго не пить, то почкам придет хана. И эта смерть меня пугает больше, чем смерть от голода