Однажды, в декабре 1981 года, когда братья прогуливались перед пиццерией, они увидели двух убийц из «семьи» Корсо дей Милле, которые не спеша вышли из автомобиля и подошли к ним. В это время издалека донесся вой полицейских сирен. Лица «людей чести» были бесстрастны, как всегда. Следуя обыкновению, они решили выпить кофе, беседуя о том о сем. На улице тем временем появилось множество полицейских. Мимо проносились автомобили с воющими сиренами, и это означало, что произошло нечто серьезное. Через несколько минут те двое ушли, а Винченцо Синагра смог наконец узнать, что же случилось.

— Они только что пришили одного контрабандиста по имени Орацио Фьорентино, — пояснил Гроза.

Убийство произошло неподалеку, метрах в пятистах, на виа Аллоро, в историческом центре города, в арабской его части. Человек этот был застрелен в своем автомобиле. Убийцы стреляли влет, обогнав его машину. Они ехали в том самом автомобиле, который спустя считанные секунды остановился возле братьев Синагра.

— А за что они его убили?

Ответ был на удивление прост. Орацио Фьорентино был человеком бывалым, всю свою жизнь профессионально занимаясь контрабандой. Поскольку контрабанда сигарет в Палермо практически прекратилась, он осмелился попросить у одного из «людей» Филиппо Маркезе разрешения на торговлю героином.

— Фьорентино сочли человеком глупым, — сказал Гроза, — он ни в коем случае не должен был проситься в такой бизнес. За это Маркезе и приговорил его к смерти.

Сын Орацио Фьорентино знал Винченцо Синагру и понаслышке, и лично. Он решил, что Синагра сможет оказать ему посильную помощь в свалившемся на него горе. Вот почему он обратился к нему с просьбой как можно скорее достать какое-нибудь огнестрельное оружие. Естественно, Винченцо Синагра тут же сообщил об этом Грозе.

— Он хочет отомстить за отца, — сказал Гроза. — Присмотри за ним. Как только он узнает имена киллеров, дай мне знать, и его уберут.

К счастью для него, молодой Фьорентино ни о чем не подозревал. А если все же и догадывался, то сохранил свои догадки в тайне от Винченцо Синагры. Через несколько недель Винченцо Синагра перестал вести за ним наблюдение.

Его призвали выполнить не менее гнусную работу для главы «семьи» Корсо дей Милле.

С начала весны жизнь на окраинах, а особенно в самом городе становится намного тяжелее, чем зимой. Жара, помноженная на избыток света, придает особый колорит грязным и зловонным жилищам, достойным какого-нибудь азиатского портового города. Ничуть не смягчая зрелища, синева небес и моря растворяет все другие цвета, так что глазам делается больно смотреть на эту бесконечную синеву.

Когда наступает чудный месяц май, город вообще превращается в ад. Этот цветущий сад, в котором так славно жилось на заре XX века, эти квадратные мили бывшего рая, благоухавшие некогда запахом цветущих жасмина и лимона, словно вдруг превратились в гигантский котел, в котором какой-то черт вымачивал туземцев, получая из этих пузатых людишек, пропитанных горячими испарениями битума, смешанными с запахами столь же смутными, сколь и отвратительными, драных голодных котов.

Винченцо Синагра так привык париться в этой бане, что ему нипочем была сильнейшая жара, которая наступила уже в начале мая 1982 года.

Не будучи настоящим «человеком чести», Винченцо Синагра уже мог похвастать, что ему доверял сам Филиппо Маркезе, человек, который был тираном и деспотом всего квартала. Глава «семьи» Корсо дей Милле звал Винченцо Синагру только Ундли, к вящей гордости последнего. Винченцо Синагра очень дорожил такой близостью к шефу, приказы которого отныне исполнял беспрекословно.

Вот почему в течение нескольких месяцев Винченцо Синагре довелось участвовать в ряде вооруженных нападений: на склад электробытовой техники, на торговца вином, на ювелирный магазин, — а также во взрыве нескольких лавочек, владельцы которых отказывались платить «дань» Филиппо Маркезе. И хотя он не получил за это никакого материального вознаграждения, — один только раз Филиппо Маркезе дал ему в лирах сумму, составляющую примерно 10 тысяч франков, — Винченцо Синагра, должно быть, лелеял мысль, что после каждой такой операции он хоть немного вырастал в глазах остальных бандитов или хотя бы только в глазах шефа «семьи» Корсо дей Милле. И хоть ритуал его посвящения так и не был проведен, он чувствовал себя если не неотъемлемой частью «Коза ностры», то по крайней мере полноправным «бойцом» маленькой армии Филиппо Маркезе.

Прошло чуть больше шести месяцев с тех пор, как Винченцо Синагра впервые в жизни присутствовал при убийстве человека, а у Филиппо Маркезе, как ему казалось, уже не было от него никаких секретов.

Военные хитрости по большей части были недоступны Винченцо Синагре. Однако он знал, что отныне мир «людей чести» разделился на два лагеря: победителей и побежденных. Он также знал, что его «семья» примкнула к лагерю победителей и что по указке Микеле Греко и его союзников-корлеонцев она занялась систематическим истреблением «побежденных». Что до остального, то причин многих происходивших на его глазах экзекуций он совершенно не понимал. Надо признать, что Винченцо Синагра был не один такой: в начале лета 1982 года в Палермо убивали вообще чуть ли не просто так. Словно кровожадность «людей чести» возросла от усилившейся жары.

26 мая 1982 года жара началась с самого утра. В это утро Родольфо Бускеми, один молодой, очень амбициозный масон, рано вышел из своей квартиры, расположенной в квартале Спероне. Это был молодой брюнет, который прятал свои глаза за задымленными стеклами солнцезащитных очков. Он встретился со своим шурином, Маттео Ридзутто, и они уселись в «фиат-127», который позже нашли припаркованным на улице Пиччотти, недалеко от недоброй памяти комнаты смерти на площади Святого Эразма.

Было около десяти часов, когда Родольфо Бускеми и его родственник встретили на улице Грозу и его двоюродного брата Антонино, а также «человека чести» по имени Сальваторе Ротоло. Все они выросли в этом квартале, но знали друг друга весьма поверхностно.

Утро было жарким, а значит, не слишком располагало к работе. На улице все было тихо, они разговорились обо всем и ни о чем. О погоде, о том, как бежит время, и дальше в таком же духе. После обмена банальностями Гроза уверенно, но стараясь никак не выдать своей заинтересованности, чтобы Родольфо не почуял неладное, сказал:

— Мне тут ремонтируют квартиру недалеко отсюда. Пойдем, посмотрим.

— А как же мой шурин?

— Пускай идет с нами, это займет не больше пяти минут.

По дороге они встретили еще одного «человека чести» из «семьи» Корсо дей Милле, имени которого карабинерам впоследствии выяснить не удалось. Этот молодой человек приятной наружности тоже не знал чем заняться. Почему бы и ему не пойти посмотреть, как идет ремонт?

Было начало Одиннадцатого, когда они вошли в затхлый подъезд дома номер 8 по улице Понте Марина, где, как помнит читатель, находилась комната смерти.