— Мисс Алетия, — сказал он, энергично кланяясь, — чрезвычайно польщен. Я много узнал о вашей красоте из писем вашего батюшки и вижу, что в данном случае молва не приуменьшила истинные достоинства. И если позволите, — добавил он, поклонившись и мне, — я преподнесу такие же комплименты вам, мисс Остин, поскольку сквайр был столь любезен, что уведомил меня о вашем приезде, наградив вас в своем письме рядом неоспоримых достоинств. Будьте уверены, что все друзья моего кузена — мои друзья, и я рад познакомиться с вами. Если я могу распорядиться о чем-либо, сколь угодно незначительном, что сделает ваше пребывание в моем доме более приятным, прошу, не медлите и сообщите об этом.

Я весьма искренне поблагодарила мистера Мортона за заботу, после чего он пригласил нас отдохнуть у камина в гостиной.

Как только прислуга принесла чай, мистер Мортон обстоятельно познакомил нас со всеми предметами обстановки, призвав обратить особое внимание на несколько уродливый буфет красного дерева, обладавший весьма устрашающими размерами.

— Я сам купил его на аукционе, куда дешевле, чем можно представить, — сообщил он с гордостью, — и, полагаю, это весьма полезная вещь. Да что там, моя соседка, леди Корделия Делакруа, — исключительно любезная и состоятельная особа, которая обитает в двух милях отсюда в Бреттон-холле, куда меня дважды приглашали на чай, — так вот, ее светлость, осмотрев буфет, выразила похвалу его виду и долговечности и уверила меня, что я заключил выгодную сделку.

Я взглянула на сквайра в поисках хоть самой мимолетной усмешки на его устах, но он, казалось, совсем не чувствовал нелепости произносимых слов. Напротив, он выразил восхищение размерами помещения, видом из окон и прочностью постройки и задал несколько наводящих вопросов относительно устройства прихода, на которые наш хозяин подробно и с удовольствием ответил. Последующие три четверти часа мы с Алетией сидели, молчаливо дивясь на двух мужчин, жадно обсуждающих мельчайшие архитектурные детали приходского домика и церкви, равно как и всех амбаров, коттеджей и прочих строений прихода, за исключением, возможно, одного-двух сараев и нескольких уборных.

По окончании разговора мистер Мортон устроил нам экскурсию по дому, который, хоть и отличался весьма компактными размерами, казался весьма опрятным и удобным и явно приносил хозяину немало радости.

— Здесь есть все, чего можно желать, — заявил сквайр, — хотя, не сомневаюсь, ваш дом еще больше украсила бы теплота, которую способно дать лишь прикосновение женской руки.

— Совершенно с вами согласен, сквайр, — ответил мистер Мортон. — Я часто размышлял об этом предмете, и он представляет для меня живейший интерес. В качестве служителя церкви я полагаю своей обязанностью нести мир всем семействам, на которые простирается мое влияние. Я считаю, что всякий служитель церкви должен быть примерным семьянином в своем приходе, если он не стеснен в средствах; что до недавнего времени ко мне не относилось, поскольку мое состояние было невелико. Но, к моему безмерному счастью, мне недавно предложили доход с соседнего прихода в Окскроте, и с сими дополнительными поступлениями я уверен, что наконец способен предложить супруге весьма достойную жизнь.

— Несомненно, — согласился сквайр. — Я только что имел удовольствие лицезреть свою дочь Кэтрин замужем за добрым служителем церкви вроде вас и не в силах подобрать слова, чтобы поведать, какое счастье этот союз принес семье.

Алетия повернулась к отцу, отчаянным взглядом умоляя его прекратить разговор, но сквайр словно бы ничего не заметил.

— Алетия замечательно ведет домашнее хозяйство, — продолжил он, — и из нее вышла бы такая рачительная супруга, что, смею заверить, любой мужчина был бы счастлив заполучить ее.

Лицо Алетии густо покраснело, она закрыла глаза, как бы желая провалиться сквозь землю.

— После заключения в карете я с радостью размяла бы ноги на свежем воздухе, мистер Мортон, — поспешно произнесла я. — Могу я попросить сопроводить нас на прогулке по вашему саду?

Идея была встречена бурным одобрением. Алетия, взглядом заклиная меня уберечь ее от мистера Мортона, крепко ухватила отца под руку, так что мне пришлось составить пару нашему хозяину.

— Я возделываю сад собственными руками, — рассказывал мистер Мортон, пока мы бродили по прекрасно ухоженным продольным и поперечным дорожкам, — и полагаю работу в саду одной из самых респектабельных радостей жизни, а физический труд — приносящим немалую пользу.

Не умолкая и не давая нам возможности высказать одобрение, которого сам же добивался, он с превеликим самодовольством обращал наше внимание на каждый куст и каждое дерево.

— Все эти розы я посадил лично, неизменно основывая выбор на форме, цвете и запахе. Я льщу себе мыслью, что если вы вернетесь летом, то будете, как неоднократно отмечали мои соседи, поражены великолепием сада: аккуратностью посадки роз, разнообразием оттенков, огромным количеством бутонов и чудесными, сладостными ароматами, способными вызвать трепет в человеке даже самого брюзгливого нрава.

На краю сада мистер Мортон указал на поле с рощицей вдали.

— Это вяз Кампердауна, известный также как U. glabra camperdonii, разновидность вяза шершавого. У меня шесть таких вязов, — гордо сообщил он, пока я с удовольствием любовалась представившейся мне картиной, хотя и без того восторга, которого ждал от меня мистер Мортон. — А справа вы видите три каштана и два дуба.

Он жаждал провести нас и по лугу, но Алетия со сквайром признались, что устали, и выразили желание пройти в комнаты, где они смогут отдохнуть перед ужином.

Мистер Мортон немедленно рассыпался в извинениях.

— Я один в ответе за вашу усталость. Я не должен был подвергать вас долгой экскурсии в момент приезда, при том что леди обуты в столь нежные туфельки! Смотрите под ноги, мисс Остин! У вас на пути довольно крупный булыжник.

Мистер Мортон наклонился и отбросил преступный камень, нечаянно угодив в спину белке. Животное на мгновение изумленно замерло и поскакало прочь. Всю обратную дорогу мистер Мортон не мог говорить ни о чем ином, кроме собственного облегчения при мысли, что не стал причиной преждевременной гибели несчастного зверька.

— Молю Господа, чтобы мне не пришлось сидеть рядом с ним за ужином, — сказала Алетия, когда мы отдыхали в нашей общей спальне. — В жизни не встречала такого гнусного, нудного, смехотворного человека.

— Меня он скорее позабавил, — заметила я.

— Вот ты с ним и сиди и поддерживай разговор. Что до меня, то я намерена не вымолвить ни слова и показаться ему самой скучной и непривлекательной женщиной на свете.

— Это может сослужить тебе дурную службу, — поддразнила я, ополаскивая лицо водой из тазика. — Вдруг он предпочитает серых мышек?

— Ах! А я и не подумала. Но я не могу вести себя грубо, это расстроит папу.

— Дорогая Алетия, зачем так терзаться? У нас нет оснований полагать, что мистер Мортон рассматривает тебя в качестве будущей жены. Но если он и впрямь сделает тебе предложение, ты можешь просто отказаться.