Летом 1181 года Рено де Шатийон, красивый и бесстрашный представитель «пришлых», не устоял перед соблазном быстрого обогащения и напал на караван, направлявшийся из Дамаска в Мекку. Саладин пожаловался латинским властям на нарушение договора. Больной король ничего не мог сделать, чтобы исправить положение. Захватив пятнадцать сотен пилигримов в Дамьетте в качестве заложников, Саладин начал войну. Он и его египетские войска избежали столкновения с армией латинского королевства, пройдя через Синайскую пустыню в Дамаск. Оттуда мусульмане в июле 1182 года начали вторжение на латинские территории. Однако кампания не была завершена. Обе стороны заявили о своей победе и удалились для подготовки к дальнейшим военным действиям.

В 1182 году здоровье Балдуина IV настолько ухудшилось, что самостоятельно вести дела он уже не мог. Регентство стало настоятельной необходимостью.

[189]

Пока армия пребывала в ожидании у Саффурийских источников, король находился в Назарете, мучаясь от лихорадки. Проказа, которой он страдал с юношества, стала хуже, чем обычно. Он потерял зрение, а его конечности были покрыты язвами, так что он не владел ни руками, ни ногами. Хотя многие предлагали ему отречься от престола и вести тихую, спокойную жизнь, тем не менее он по-прежнему не желал отказываться от королевской власти. Пусть его тело было бессильным, но ум оставался живым и деятельным. Чтобы скрыть болезнь и выполнять королевские обязанности, ему приходилось постоянно напрягать силы.

Лихорадка сломила его, и король стал опасаться за свою жизнь. Он собрал князей и в присутствии своей матери и владыки патриарха назначил Гвидо де Лузиньяна, графа Яффы и Аскалона, который был мужем его сестры… регентом королевства. Он оставил себе королевский титул, город Иерусалим и годовой доход в 10 тысяч золотых слитков. Гвидо он передал свободное управление остальной частью королевства и приказал своим князьям и всем преданным ему людям стать вассалами Гвидо и присягнуть ему в верности. Это было сделано. Говорят, что по приказу короля Гвидо сначала поклялся, что, пока король жив, он не передаст никому ни одного из замков, которыми в настоящее время владеет король, и не возьмет ничего из сокровищницы. Судя по всему, ему тщательно внушили, что он должен дать клятву соблюдать эти условия в присутствии всех князей. Это было сделано, потому что Гвидо обещал почти всем великим князьям немалую часть королевства, чтобы заручиться их поддержкой и занять наконец положение, к которому давно стремился. Говорят, что он и князьям поклялся, что выполнит свои обещания. Точно утверждать я не берусь, ввиду отсутствия достоверных свидетельств. Слухи на этот счет ходили самые разные.

Некоторые жители королевства были недовольны такими переменами. Одни им противились по личным или по тайным причинам. Другие – из-за общественной политики и беспокойства о судьбе королевства. Последние открыто заявляли, что названный выше граф не годится для такого высокого поста и не имеет знаний и опыта, необходимых для управления королевством. Нашлись и такие, кто надеялся на улучшение собственного благополучия после его восшествия на престол. Такие утверждали, что все в порядке. Слухов было великое множество. Ведь не зря говорится: сколько людей, столько и мнений.

Граф, однако, недолго наслаждался высоким постом, к которому так стремился. Хотя вначале, конечно, радость его была велика.

Я уже сказал, что граф взвалил эту ношу на свои плечи весьма поспешно. Он не соизмерил свои силы с обязанностями, которые ему предстояло выполнить. Его силы и благоразумие не шли ни в какое сравнение с нестерпимой ношей, которую он на себя взвалил. Вероятно, он не был достаточно хорошо знаком с изречением из Евангелия, в котором сказано, что, если человек хочет построить башню, ему прежде всего необходимо сесть и произвести подсчеты, чтобы понять, хватит ли ему сил для совершения этого деяния, чтобы «все видящие не стали смеяться над ним, говоря: «Этот человек начал строить и не мог окончить?»[190]

Во времена регентства Гвидо внутренняя структура латинских королевств продолжала разрушаться. Это разрушение усугублялось возобновившимися в 1183 году атаками на королевство Саладина. Ввиду совершенно очевидной некомпетентности Гвидо де Лузиньяна король и регент поссорились. Правительство снова оказалось на краю пропасти, и был призван Раймунд III, чтобы сменить Гвидо на месте регента.

[191]

Тем временем вражда между королем и графом Иоппии (Яффы)[192] по неизвестным причинам возрастала с каждым днем. Враждебность, до сих пор[193] подавлявшаяся, выплеснулась наружу, и король стал открыто искать повод, на основании которого можно было бы расторгнуть брак графа с его сестрой. Он обратился к патриарху и потребовал от него назначить день, в который он мог бы подать жалобу на этот брак и объявить развод в его присутствии.

Граф был извещен обо всем том, когда возвратился из похода. Он оставил войско и прибыл кратчайшею дорогою в Аскалон. Тем временем он дал знать своей жене, находившейся в Иерусалиме, чтобы она поспешила оставить город до прибытия короля и отправилась в Аскалон. Он опасался, что король, имея ее в своей власти, ни в коем случае не согласится отпустить ее к мужу.

Тогда король отправил вестника, приглашая графа к себе и возвещая ему о цели приглашения. Но граф, не желая являться, сослался на болезнь, которая ему препятствовала отправиться в дорогу. Так как он не являлся и на предыдущие приглашения, то король решился поехать сам и лично пригласить графа на суд. Прибыв туда в сопровождении нескольких своих князей, король нашел городские ворота запертыми. Он постучал рукою троекратно и приказал, чтобы ворота открыли. Никто не повиновался его приказанию, и потому, исполненный справедливого негодования, он возвратился назад. Все городское население, которое, узнав о прибытии короля, собралось на стенах и башнях, чтобы посмотреть, чем кончится дело, было тому свидетелем.

Король направился из Аскалона прямо в Яффу. Много знатных граждан обоих сословий[194] вышли встретить его еще до прибытия на место. Они открыли ему ворота, и король въехал в город без малейшего затруднения. Там он поставил наместника, которому поручил заботы о городе, и отправился в Акко (Акру). Там был назначен всеобщий совет. Когда князья королевства собрались там в назначенный день, патриарх, который имел на своей стороне магистров ордена тамплиеров и госпитальеров, пал пред королем, ходатайствуя за графа. Он просил короля усмирить свой гнев и примириться с графом. Но так как он не был услышан, то покинул в досаде не только совет, но и город.