Из любой безвыходной ситуации существует минимум один выход, не считая самоубийства. Можно было бы, в принципе, продумать схему, согласно которой доблестные чекисты разоблачили коварные козни врагов и помешали им опорочить любимого вождя с помощью грубой фальшивки. Да, скорее всего товарищ Сталин не поверил бы и все равно отправил их в расстрельный подвал, но так хотя бы шанс был. Балицкий же поступил на редкость глупо. Он поделился полученными сведениями с командующим Украинским военным округом Якиром, который, в свою очередь, сообщил обо всем Тухачевскому, а тот – своему ситному другу Гамарнику. В результате о документах не знал уже только ленивый. Так возник заговор военных, за участие в котором они все очень скоро были расстреляны.

В этом месте Орлов настолько увлекся описанием увлекательной детективной истории с участием Кацнельсона, Штейна и Балицкого, что внезапно произнес слова, которые ему ни в коем случае нельзя было говорить: «Внезапное осознание того, что тиран и убийца, ответственный за нагнетание ужасов, был даже не подлинным революционером, а креатурой ненавистной охранки, побудило заговорщиков к проведению своей акции. Они решились поставить на карту свою жизнь ради спасения страны и избавления ее от вознесенного на трон агента-провокатора». Не будем мелочными и не станем заострять внимание на незначительной мелочи: кому именно была ненавистна царская охранка? Неужели поручику лейб-гвардии Семеновского полка Тухачевскому? Так он вроде бы тогда честно сражался за веру, царя и Отечество, не имея никакого отношения к революционной активности большевиков. Соответственно, и претензий к деятельности охранки у него быть не могло.

Повторяю, это мелочь. Важнее иное. Благодаря откровениям Орлова рушится как карточный домик и исчезает как снег под лучами солнца тщательно оберегаемый миф о безвинно убиенных красных командирах-гениях, которых истребил невероятно мнительный и потрясающе мстительный Сталин. Сами подумайте: как это Тухачевский может быть невинной жертвой, если в его планах значилось избавление страны от диктатора? Любой нормальный человек понимает, что речь идет о совершении государственного переворота. Подобное деяние однозначно трактуется уголовным законодательством, согласно которому Михаил Николаевич и его друзья понесли наказание.

Далее Орлов выражает глубокие соболезнования потомкам, что важнейшие документы о деятельности товарища Сталина в дореволюционную эпоху куда-то стремительно исчезли в том самом злополучном 1937 году. Но нет такой крепости, которую не могли бы взять большевики. Наш неутомимый разоблачитель хоть и стал перебежчиком, но привычки, приобретенные в родном советском обществе, сохранил и даже приумножил. Поэтому сразу после выражения многословных огорчений по поводу подлого уничтожения Сталиным компромата он торжественно переходит к главному: врешь, Иосиф Виссарионович, не возьмешь. Уцелела чудом фотокопия, и попала она не абы к кому, а к самому Генеральному секретарю ЦК КПСС Никите Сергеевичу Хрущеву.

И так удачно все вышло, что произошло это ровно накануне проведения ХХ съезда. Хрущев был настолько потрясен открывшейся ему внезапно истиной, что, выдергивая из почти и без того лысой головы остатки волос, рыдая и матерясь, взялся переписывать свою почти готовую речь к делегатам. Так и родился знаменитый доклад «О культе личности и его последствиях». Но не знал Хрущев, в силу своей ограниченности, что истинное положение вещей известно только Орлову, который являлся единственным носителем тайны Кацнельсона.

На западного читателя это, разумеется, произвело глубокое впечатление. Ему, не знающему советских реалий, не могла быть очевидна вся дикость подобного построения доказательной базы. В стране тогда не просто болтали, а делали это зачастую вместо производственных успехов. Особенно грешили им деятели Российской социал-демократической партии большевиков с дореволюционным стажем. Многие считали себя обделенными высокими постами и государственными наградами. И рассуждали о том, что у власти оказались явно не те, кому следовало бы. Их, верных ленинцев, отодвинули в сторону, а заправляет всем бывший народный комиссар по делам национальностей. Должность-то мизерная, а ведь как поднялся!

Повторяю, об этом болтали на любом уровне: от недовольных в ЦК партии и Совнаркоме до обиженных на заседаниях общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев. И не какой-то незначительный по меркам страны Кацнельсон, которого в любой момент можно было заменить на условных Гогоберидзе или Вальцмана, а гораздо более знаковые фигуры. И что, всех расстреливать за распространение слухов про товарища Сталина? Ведь о чем только ни судачили: и что жену Сталин собственноручно застрелил, и Николаева на Кирова натравил, и с Троцким плохо поступил, и с Каменевым, и с Зиновьевым. Многих обидел великий вождь, но истину познали только благодаря Кацнельсону.

Он, кстати, у нас сегодня числится невинной жертвой политических репрессий и, разумеется, сразу же был реабилитирован после смерти Сталина. Талантливый организатор и верный член Коммунистической партии, он бы задал жару немцам, доживи до июня 1941 года! Одним только орлиным взором обратил бы в бегство печально знаменитую дивизию СС «Флориан Гайер». Так позвольте мне рассказать о некоторых фактах из жизни Зиновия Борисовича, чтобы каждый смог однозначно самому себе ответить на простой вопрос: можно ли доверять его безукоризненно честному мнению?

Он получил юридическое образование в Московском государственном университете, пусть и незаконченное. В годы Гражданской войны последовательно был заместителем председателя Особого отдела Юго-Западного фронта и Особого отдела 12-й армии. Кацнельсон прославился демонстративным попранием всех возможных правовых норм и исключительной даже для эпохи смуты беспощадностью. После разгрома Белого движения на юге России он стал начальником ЧК Архангельской губернии. Отличился жесточайшим подавлением выступлений старообрядцев и бунтов среди малых народов. Больше всех досталось коми и удмуртам.

И в дальнейшем Кацнельсон оставался верен своему образу. Именно он помешал Берии найти компромисс с меньшевиками, которые пользовались популярностью в Грузии. Результат вышел закономерным – многочисленные крестьянские волнения. Только личное участие Лаврентия Павловича в переговорах с восставшими помогло избежать масштабного кровопролития. Кацнельсон же был отправлен курировать раскулачивание на Северный Кавказ. Справился блестяще (с его точки зрения, разумеется). Залил кровью регион. И пока великий писатель Шолохов лично не пожаловался Сталину на творящийся там полный беспредел, не угомонился.

З. Б. Кацнельсон, комиссар государственной безопасности 2 ранга.

Последовал перевод по той же линии на Украину. Сначала начальником Харьковского областного отдела ОГПУ, а потом и вовсе был назначен заместителем народного комиссара внутренних дел Украины. Тут Кацнельсон начал действовать в свойственной ему людобойской манере. Он несет прямую ответственность за массовые репрессии в республике по итогам закона от 1 декабря 1934 года. Именно подобные деятели заваливали ЦК донесениями о готовящихся террористических актах озлобленных и неуравновешенных отщепенцев из числа пособников мировой буржуазии. Таким образом и создавались предпосылки для масштабного развития политических репрессий в 1937–1938 годах.