— Ква-ква, Иван-Царевич, — говорит царевна-какашка, — Что ты так опечалился? Или не понравилась тебе первая наша брачная ночь? Или я недостаточно ласкова была?

— Да нет. Все нормально! — отвечает Иван-Царевич, пряча взгляд. — Хотя, конечно, ты немного воняешь! Тут еще приказал мой батюшка, чтобы ты сама испекла к утру каравай хлеба…

— Говно вопрос! — квакнула какашечка, — Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!

Уложила квакушка царевича спать, а сама взяла частые решета, мелкие сита, просеяла муку пшеничную, замесила тесто белое, испекла каравай — рыхлый да мягкий, изукрасила каравай разными узорами мудреными: по бокам — города с дворцами, крематориями, сортирами, уборными, клозетами, садами да башнями, сверху — птицы летучие, снизу — звери рыскучие, а посередке х…й из теста торчит башнею красноголовой. Утром будит негромким пуком Ивана-Царевича:

— Пора, Иван-Царевич, вставай, каравай неси! Положила каравай на золотое блюдо, проводила Ивана-Царевича к отцу.

Пришли и старшие братья, принесли свои караваи, только у них и посмотреть не на что: у боярской дочки Ульяны хлеб подгорел, у купеческой Раисы — сырой да кособокий получился. Царь приказал отнести псам дворовым. Дошла очередь и до Ивана-Царевича. Принял царь от него каравай и сказал:

— Ням-ням-ням! — приговаривал царь, — Вкусно! Вот этот хлеб только в большие праздники есть! Только слегка говном пахнет! — И тут же дал сыновьям новый приказ:

— Хочется мне знать, как умеют ваши жены — рукодельничать. Возьмите шелку, золота и серебра, и пусть они своими руками за ночь выткут мне по ковру!

Вернулись старшие царевичи к своим женам, передали им царский приказ. Стали жены кликать мамушек, нянюшек и красных девушек — чтобы пособили им ткать ковры. Тотчас мамушки, нянюшки да красные девушки собрались и принялись ковры ткать да вышивать — кто серебром, кто золотом, кто шелком. А Иванова жена молвит Ивану тихонько:

— Не ссы, Иван-Царевич! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!

Уложила его какашка спать, а сама стала ковер ткать. Где кольнет иглой раз — цветок зацветет, где кольнет другой раз — хитрые узоры идут, где кольнет третий — птицы летят…

Солнышко еще не взошло, а ковер уж готов. Вот пришли все три брата к царю, принесли каждый свой ковер. Царь прежде взял ковер у старших сыновей, посмотрел и молвил:

— Этими коврами только жопу подтирати!

А как принял ковер от Ивана-царевича, взглянул и сказал:

— А вот этот ковер в моей горнице по большим праздникам расстилати! Только больно он говном попахивает!

Однажды ночью, какашка, в смущении переминаясь с ноги на ногу, сказала Ивану:

— Давно хотела тебе сказать, Иван… В общем, я не совсем какашка…

— А кто же ты? Кто? — забеспокоился Иван.

— Я — принцесса! Меня заколдовала злая колдунья! Но если меня поцелует юноша, который полюбит меня, то я снова стану Принцессой!

Иван поцеловал Катяшечку, но она осталась говном.

— Что же ты? — огорченно спросил Иван, утирая губы рушником.

— Ты меня не любишь! — вздохнула огорченно Принцесса-какашка.

Но шли годы. Со временем как-то все привыкли к запаху говна и перестали его замечать. А порой без этого запаха и вообще неважно себя чувствовали. А слава о говорящей какашке далеко за пределы царства разнеслась. Иван потом со своей женой выступали с этим аттракционом в заморских странах. Много зрителей собиралось на их диковинные представления. Всем хотелось посмотреть на говорящее говно, обладающее разумом, которое целует Иван-Царевич. Много денег заработал Иван на этом шоу. А вскоре родились у них говнятки-катяшатки: мал, мала, меньше. И стали они жить дружно, в достатке, любви и согласии. А потом к власти пришли большевики и все у них экспроприировали, а Ивана с говном смешали и отправили в Сибирь, где они и померли в один день.

У Давнищева с утра случилось расстройство желудка. Расстроился желудок без видимой причины: то ли оттого, что республиканцы проиграли демократам на выборах в Италии, то ли оттого, что в Испании и в Португалии опять прошли демонстрации против повышения цен на энергоносители, то ли после сырников, которыми угостила его теща. Как бы то ни было, но Давнищев с утра был буквально прикован к стульчаку. Желудок через каких-то пять-шесть часов стал, было, понемногу успокаиваться, приходить в себя: повеселел, заиграл, заурчал, как вдруг Давнищев услышал чей-то негромкий голос снизу. Он прислушался и вдруг услышал отчетливые слова:

— Чувак! Эй! Слышишь? Землянин! Глянь-кося сюда!

— Кто? Да кто это? Кто? — Давнищев нагнулся над унитазом и превратился в слух.

— Чувак! Землянин! Мы из космоса!

— Кто? Кто это — Вы? — спросил Давнищев, присматриваясь к унитазу.

— Мы, землянин, — Говно! — послышался ответ.

Давнищев внимательнее присмотрелся к коричневой жиже на дне унитаза. С виду — жижа как жижа. Ничего, казалось бы, в ней не выдавало космических пришельцев. Но с другой стороны, Давнищев никогда и не видел космических пришельцев и не имел ни малейшего представления, как они выглядят. Так что сравнивать было не с чем.

— Постойте! — воскликнул он, надевая штаны (неудобно как-то ему стало перед пришельцами без штанов стоять!), — А разве так выглядят космические пришельцы?

— Ну… И так тоже, — уклонились от прямого ответа жидкие пришельцы, — Это же одна из форм существования космической материи во Вселенной! Материя Космоса существует в виде газа, сгустков энергии и вот так иногда тоже…

— Во дела… И пахнет тоже вот так? — встревожено морщась и принюхиваясь, спросил Давнищев.

— Да нет. Пахнем мы, пришельцы, иногда гораздо хуже, — смущенно ответили пришельцы. — По-разному. Сейчас вот так, а завтра по-другому. В зависимости оттого, что ты съел!

— Всеволод! У тебя все там нормально? — раздался голос жены из-за двери.

— Нормально все! — воскликнул Давнищев, — Прошу тебя: не мешай, пожалуйста! У меня Контакт! Пришельцы к нам пришли!

— А! — понимающе протянула жена, — Опять пришельцы. Ну, извини, Всеволод!

— Постойте, — оживился вдруг Давнищев, вновь обращаясь к жидким пришельцам, — А как же вы, интересно, приветствуете друг друга? У вас, как я вижу, нет ни рук, ни ног? Или я ошибаюсь?

— Да очень просто: так же, как и вы: целуемся! Кстати, нагнитесь-ка! Идите сюда! Мы приветствуем Вас! — торжественно провозгласили пришельцы.

— Фу! — поморщился Давнищев, — гадость какая!

— Да не волнуйтесь вы так! Это же не взасос! — рассмеялись жидкие пришельцы, слегка потрясываясь от смеха в унитазе. — Что ж вы все тут такие брезгливые! Так вы никогда не наладите контакта с внеземными цивилизациями!