Шелестя полами плаща, Александра двинулась в нужном направлении. Маннус, тяжело, с присвистом дыша, последовал за ней. Они прошли мимо деревьев. Хрустящий морозный воздух вливался в ее легкие.

– Богиня! Смотрите!

Маннус вышел вперед и показал вперед, где солнечные лучи отразились от того, что могло бы быть оконным стеклом. Она было улыбнулась, но быстро взяла себя в руки.

– Веди себя прилично и помалкивай! – сказала Александра.

Наверное, умнее было бы оставить Маннуса возле баркаса, но вдруг ей понадобится помощь, когда она понесет с Виллы что-то тяжелое? Допустим, ей повезет, и в руках у нее будет большая партия лекарства, обеспечивающего Исцеление!

Ногами она вдруг наткнулась на нечто, более прочное, чем паутина, но совершенно незаметное. Раздался щелчок, и Маннус, подскочив справа, толкнул Богиню. Рот ее неожиданно оказался забит снегом – нечто, что она в последний раз ощущала, когда была ребенком. На вкус снег с тех пор не изменился. Она выплюнула снег и попыталась встать, но не смогла – Маннус навалился на нее всем телом.

– Не шевелитесь, – прошептал он.

Через мгновение неизвестно откуда прилетел топор, вонзившийся в стоящее рядом дерево – то самое, возле которого секунду назад находилась Александра. В ушах ее вновь зазвенело, перед глазами пошли алые круги. Она попыталась вдохнуть, но не смогла. Маннус вытащил нож и констатировал то, что Александре было ясно и без его слов:

– Похоже, гостям здесь не рады.

Раздалась сирена, и на балкон двухэтажного каменного здания вышли три женщины.

– Встаньте! – приказала та, что была выше всех остальных. Настоящая дылда. Она держала в руках ружье, и даже с того места, где лежала Александра, было видно, насколько оно большое. В Нью-Петербурге оружие было запрещено уже много лет назад, и когда Эволюция завершится, нужда в нем вообще отпадет. Не будет ни ритуалов, ни жертвоприношений. Человечество вновь примется не разрушать, а, как в старые добрые времена, создавать. Новые технологии, новые системы, новую жизнь.

– Говорила тебе, что это не медведь, – произнесла самая маленькая из женщин, совсем коротышка, и звуки ее голоса долетели по морозному воздуху Аляски до ушей Александры. Что-то в этом голосе внушало доверие. Туман, висящий в воздухе, похоже, усиливал звуки.

Вероятно, эту троицу, изображавшую из себя ученых, нанимал еще Николас. У Александры не было времени на подобные спектакли.

Сбросив с себя Маннуса, она встала и, отряхнув снег с плаща, провозгласила:

– Я – Богиня!

Никогда еще ее так не унижали, не оскорбляли. Здесь, на этом заброшенном острове, многое для нее было впервые: впервые ее толкнул пилигрим, впервые ей угрожали топором и ружьем. И, главное, в ней впервые не признали Богиню!

– Вы что, не узнаете меня?

Она расправила плащ и изобразила улыбку. Когда ей доводилось идти сквозь толпы пилигримов, ее не только узнавали, но и выражали максимум раболепного почтения. Стремились прикоснуться к краям ее одежды. Эти же трое молчали и не шевелились, обмениваясь нервозными, полными сомнений взглядами.

– Ну?

– Простите нас, но мы вас не узнаем, – ответила коротышка.

Александра попыталась сдержать себя, но звон в ее ушах усилился настолько, что голова ее закружилась. БЕЗУМИЕ! Она не имела права терять сознание, особенно здесь, где цель ее была так близка! Она принялась декламировать ряды чисел, после чего, повернувшись к Маннусу, произнесла:

– Скажи им, Маннус!

– Вы говорите с Богиней! – провозгласил он и отвесил поклон в ее сторону.

Женщины стояли, не шелохнувшись. Они молчали. Александра не могла винить их в том, что они ждут каких-то доказательств ее статуса. Напротив, их молчание подталкивало ее к нужным действиям. Плащ Богини сам все скажет за себя – как только она очистит его от налипшего снега.

Голосом властным, но спокойным, она произнесла:

– Приготовьте нам чай, и я вам все покажу.

После того, как коротышка дала Александре теплого зеленого чая, та продемонстрировала свои способности Богини – взмахом руки открыла одну из дверей Виллы. Она знала, что Николас использовал бы сходную технологию на дверях в Нью-Петербурге и что у него в руке был точно такой же чип, как и у нее. Был.

Раньше Александра была достаточно наивной, чтобы полагать, будто шкатулку из красной кожи, в которой лежали ампулы с кровью Ньюта, они могут открыть только втроем, когда присутствуют все члены триединства. Но потом она узнала, что Николас и Михаил легко обходились и без нее. Теперь, открыв одну из дверей с помощью чипа, принадлежавшего когда-то Николасу, она усмехнулась.

– Теперь вы, я полагаю, окажете нам необходимую помощь, – сказала Александра.

Женщины-ученые то смотрели на Маннуса и его рога глазами, в которых застыло непонимание, то недоуменно переглядывались. Наконец, самая высокая из них спросила:

– Это Михаил?

Александра колебалась. Может быть, солгать и сказать да? Возможно, присутствие сразу двоих членов триединства будет для обитателей Виллы вещью более убедительной? Но достаточно взглянуть на Маннуса один раз, чтобы понять, что к сливкам общества он не относится. Его дыхание, запах… Он стоит перед таким количеством женщин и не выказывает и малейшей степени уважения… Какой из него Михаил?

– Я – Маннус, – сказал Маннус, опережая Александру. – С рогами – это была просто плохая идея.

То, что женщины-ученые захотели узнать, кто этот тип с рогами, говорило о том, что Михаил на Вилле никогда не был, по крайней мере – на этой. Кроме того, теперь становилось ясно, что его долгие отлучки не были связаны с Эволюцией, и на этот счет у него не было никаких планов. Остальное Александре было неинтересно. Может быть, его вдруг обуревает желание убивать, и он отправляется на охоту? Лекарство, которое ввел Михаилу Николас, изменило его ДНК, но излечило не до конца; оно не смогло полностью вывести из его души ноты безумия, которые периодически начинали звучать в