Вскоре «хозяйственный» батюшка увез кирпичи, предназначенные для строительства колокольни, и построил себе дом. Небольшой. С одной стороны десять окон, а с другой двенадцать. На исповеди он очень торопился, все приговаривал: «Быстрее, быстрее». Как-то к нему на исповедь встал церковный сторож в весьма печальном состоянии: от него ушла жена, забрала детей. Он плакал. Батюшка ему сказал свое обычное: «Быстрее, быстрее». Сторож ночью выпил бутылку уксуса и к утру умер в мучениях.

6

Иерей Алексий приехал читать лекции школьным учителям. Его коньком было рассказывать о креационизме[41]и эволюционизме, и сколько его ни просили рассказать присутствующим о Христе, он все канючил:

– Ну, можно я о креационизме скажу? О Христе что говорить, двадцать минут, и все, а у меня в плане два часа лекции, давайте я о креационизме расскажу.

Рассказал, с тем и уехал.

7

Иерей Евгений шел по улице, и на него напал пес из двора другого священника. Пес остервенело кидался на попа, так что тот поскользнулся, упал в грязь и, сильно замаравшись, схватил камень, желая запузырить им в голову злобной собаке. Но в этот момент из-за угла появилась дама, и они оба замерли. Батюшка подумал, что, наверное, он выглядит странновато со стороны: в грязном подряснике с камнем в руках напротив лающего пса. Но женщина вдруг спросила его:

– Вы знаете хозяина этой собаки?

– Да. Это священник (такой-то).

– Очень хорошо. Вы скажите хозяину собаки, что пес у него дикий, а то мне никто не верит. Он меня покусал недавно.

8

Иерей Игорь руководил обществом трезвости. И когда подопечные спрашивали его, не нарушают ли они обета трезвости, когда причащаются, он отвечал, что причащаются они уже не вином и хлебом, но Кровью и Плотью Христа. Сам батюшка обет принимать не спешил и иногда по праздникам позволял себе пару рюмочек в утешение. И не более.

9

Иеромонах Феодор очень пестовал в себе монашеские добродетели, никогда не пил спиртного, ел один раз в день, никогда не смеялся и не острил. Ему всегда нравилось заниматься СМИ, поэтому как-то так получилось, что он выпускал газету, выступал на радио, снимал телефильмы о жизни епархии. Так что даже сокрушался, что приходится заниматься всякой всячиной, далекой от монашества. Когда ему говорили, что многие монахи ищут, чем бы себя развлечь, он очень возмущался и говорил:

– Да вот возьмите в пример хоть меня, у меня часа свободного нет, а вы говорите про какие-то развлечения.

10

У иерея Владимира были шумные соседи-музыканты. От их грохочущей музыки раскачивалась батюшкина люстра и трепетали рыбки в аквариуме. Батюшка познакомился с ребятами, потом подарил им диски с церковной музыкой, потом принес фильмы о выдающихся церковных музыкантах, потом вынужден был подарить им «Закон Божий». А теперь и вовсе они заходят к нему когда угодно. Нет покоя попу в нашем мире.

Нигде, даже на отдыхе. Поехал отец Владимир в отпуск, на юг. Пошел на пляж, разделся, искупался, лежит, загорает. Вдруг подходит к нему человек – маленький, толстенький, лысенький. Трясет батюшку за плечо и спрашивает:

– Извините, вы случайно к Православной Церкви отношения не имеете?

Вздохнул батюшка:

– Имею.

И с грустью подумал, что даже в трусах на пляже, видать, что-то выдает в нем попа.

– Да, – говорит толстячок. – А мы вот с женой поспорили, поп вы или не поп? Я теперь нос-то ей утру. Благословите, батюшка!

Встал поп в трусах и, к удивлению всех на берегу, красный от смущения, перекрестил раба Божия.

11

Протоиерей Николай решил на Страстной неделе, что они с матушкой станут мыть ноги всем приходящим к ним в гости[42]. Если придет мужчина, то будет мыть батюшка, а если женщина – то матушка. Вот настал вечер. Первым в дверь постучался солидный генеральный директор. Он пришел за советом, а тут батюшка предлагает ему ноги помыть. Ну, он весь засмущался, батюшка ноги ему помыл. Генеральный директор, смущенный и довольный, что вот при таких странных обстоятельствах оказался, даже и забыл, зачем приходил, раскланялся и ушел. Вечер идет своим чередом. Вдруг снова стучат в окно. Кого это Бог принес? А это уже не генеральный директор пришел, а пришел сосед-пьянчужка попросить денег на бутылку, пьяненький немного, пахнет от него не то чтобы… Что поделать, стал и его батюшка приглашать ноги помыть. Пьянчужка засмущался сильно.

– Да, как это, – говорит, – вы, батюшка, мне ноги мыть станете, от меня и пахнет плохо.

– Это ничего, – успокоил батюшка и пошел за тазом с теплой водой.

Приходит, а сосед-то плачет-рыдает:

– Да как же это, как же это мне священник ноги станет мыть, ведь я грешный.

Батюшка моет ноги ему, бедовому. А тот рыдает-плачет, в грехах своих кается. Пока ему мыл ноги, он всю жизнь свою рассказал. Он плачет, и батюшка тоже заплакал. Вот так они – батюшка на коленях, а мужичок на стуле – плачут оба, горько им. Омыл батюшка своими слезами ножки соседу-пьянице, и стало ему легко на душе, легко и тревожно. Тревожно оттого, что засомневался он, а сможет ли он еще решиться на подобный поступок.

12

Сидят после службы за столом в трапезной ребята из церковного хора с иереем Михаилом, чай пьют с пряниками, ведут беседу о божественном. Вдруг в трапезную заходит молодой человек, бледный, взъерошенный, и взволнованным голосом обращается к батюшке:

– Мне бы исповедоваться.

– Вы что, не видите, мы заняты. Давайте попозже, сейчас не ко времени.

– Батюшка, мне очень нужно, пожалуйста.

– Я же говорю вам, что очень занят, давайте как-нибудь потом, в другой раз.

– Извините…

И парень уходит. А ребята из хора идут через некоторое время по мосту через реку и видят, что юноша этот собирается с высоченного моста прыгать, уже перелез через перила, счеты с жизнью сводит. Они его схватили за одежду, перетащили обратно, стали уговаривать, успокаивать.

А отец Михаил в это время сидел в трапезной. Одна из девушек его спросила:

– А что это вы не ходите никуда, не миссионерствуете?

– А когда? Времени-то у батюшки нет. Батюшка строительством занят, нужно храм восстанавливать, себе жилье строить. Это раньше, в XIX веке, батюшка сидел и ждал, когда к нему миряне приедут и на требочки пригласят.