Вероятно, для этого важно построить общество, интегрирующее разных людей. К примеру, японское общество имеет тенденцию изолировать инвалидов и стариков, но ведь это своего рода философия апартеида. Это то же самое, что настаивать, чтобы чёрное население жило само по себе, а белое — само по себе. Я думаю, что нам надо расширить рамки приятия и сделать всё, чтобы различные слои общества могли жить вперемешку.

Если родители не считают, что то и это должно быть именно так, а не иначе, если они не зажаты, живут легко и, насколько это возможно, беззаботно, то разве будут раздражительными находящиеся рядом дети? Когда я вспоминаю своё детство, то приходит на память, что тяжелее всего было, когда между родителями возникало какое-то напряжение, когда они ссорились друг с другом. Ведь раздражение — вещь заразная. И вот раздражённые дети приходят в школу, и, само собой разумеется, среди других детей тоже распространяются напряжённые отношения.

Есть дети, способные к учению, но другим оно даётся плохо. Считается, что если их насильно не заставлять учиться, то они совсем отстанут от прочих детей. Однако, как ни странно, это ошибка. Возможно, эти дети проявят неожиданный талант в какой-то иной сфере. Во всяком случае, возможностям человека есть предел. Я считаю, что в какой-то степени примириться с этим тоже необходимо. Ведь японское слово «акирамэру» (примириться и отступить) произошло от «акирака ни кивамэру» (точно оценить). Это означает: «пролив свет на все обстоятельства, рассудительно прийти к выводу, что есть вещи, неподвластные человеку, и с этим ничего нельзя поделать».

Нередко, например, говорят, что, если расшифровка генома человека продвинется дальше, можно будет узнавать, чем заболеет тот или иной индивидуум в определённом возрасте. Иначе говоря, вероятно, можно будет научными методами проанализировать то, что зовётся судьбой, или предначертанием. Со времён Ренессанса люди стали думать, что старанием и работой над собственной личностью можно добиться того, что самые разные вещи станут возможны, однако это не более чем иллюзия. Теперь нам становится ясно, что человек может не всё и что он далеко не всесилен. Но неужели это лишит человечество надежды? Я считаю, что отнюдь нет.

Ведь, когда мы опускаем глаза себе под ноги и видим, как от них протягивается отчётливая чёрная тень, мы обращаем внимание на то, что в спину нам бьёт яркий солнечный свет. В поисках солнечных лучей не обязательно смотреть лишь вверх. Точно так же, расправить плечи и устремить взор далеко вперёд ещё не значит обрести свою мечту. Когда человеку тяжело или грустно, он вешает голову и опускает плечи. Он глубоко вздыхает. И разве не может так случиться, что именно тень поведает о существовании озаряющего нас луча надежды? Я думаю, что, только уповая на это, и можно продолжать жить.

Окружающие нас политика, экономика, образование и даже религия в настоящее время, кажется, погружены во тьму, которая всё более и более сгущается. Крупнейшее землетрясение в Кобэ, зариновые атаки в метро, пугающая сумятица в мире политики и финансов, экономика, которая до сих пор не может встать на ноги после того, как лопнул «пузырь», да ещё это жестокое убийство младшеклассника, совершённое в Кобэ учеником средней школы… Непрекращающаяся череда символических для конца века происшествий погружает всех нас в мрачные думы.

Говорят, что после землетрясения в Кобэ, неожиданно обнаружившего хрупкость общества, для которого первоочередными являются материальные ценности, разом слетело равнодушие к религии, укоренившееся в период экономического процветания, и люди обратили взор к душе, к богатству внутреннему. Однако только лишь широко заговорили об «эпохе души», как столкнулись с зариновыми атаками, устроенными в метро сектой Аум Синрикё, и это ввергло людей в сомнения: а не несёт ли опасность и то, что именуется душой?

Искать опоры в вещах не приходится. Однако и душа несёт опасность. Наверное, можно сказать, что последние несколько лет были прожиты с вопросом «Что же делать?».

В это неспокойное время был даже период бума продаж вводного курса по философии «Мир Софии»,[59]разошлось более миллиона экземпляров этой книги. Запылившаяся вывеска над книжной полкой «Философская литература» вдруг привлекла к себе взоры, и многие люди стали думать: «А что, если это нам поможет?»

На самом деле при отсутствии специального образования и базовых знаний в этой области понять философские книги невозможно. Однако есть на свете люди с так называемым философским складом ума, и они могут постигать философию, точно простую аксиому, подобно тому, как одарённые музыканты непременно обладают музыкальным слухом.

Возможно ещё, что в общих чертах философские книги могут понимать люди, не обладающие «философским складом», но получившие базовую философскую подготовку в рамках школьной программы, как это бывает у европейцев и американцев.

Однако в Японии, где нет не только преподавания начал философии, но и совершенно отсутствует почва для логического мышления, не «философский ум», а совсем обычный человек, даже если он и захочет вкратце ознакомиться с подобными кулинарным рецептам элементарными подсказками для жизни, это будет очень трудно. Не удивительно, что, прочитав лишь несколько страниц, многие отшвыривают книгу прочь.

И вот тут появилась книга под названием «Революция в мозгу».[60]Она была написана очень доступно.

В книге говорилось о том, что если всё воспринимать со знаком «плюс», бодро и радостно идти вперёд, то в мозгу будет вырабатываться гормон бета-эндорфин (это такая аминокислота в мозгу), давая новые жизненные импульсы телу и душе.

Наоборот, если думать только о плохом и предаваться унынию, выделяется «плохой» гормон норадреналин и тогда все дела валятся из рук. Вот так вот, всё очень понятно. Нет ничего удивительного в том, что доступная для понимания теория, которая соединяет в себе философию оптимизма и данные биохимии мозга, многих воодушевила: «Вот, значит, в чём дело!»

Я совершенно не собираюсь здесь критиковать содержание книги «Революция в мозгу». Конечно, в ней есть кое-что, к чему следует прислушаться. Но не будет натяжкой сказать, что в некоторых местах создаётся впечатление, будто автор остановился у порога, не затронув сердцевину проблемы. Например, что делать людям, когда они уже на самом краю и надеяться не на что или когда при всём желании не удаётся превозмочь себя и поверить в лучшее? Как принять факты, в которых каждый увидит лишь безмерную трагедию? Об этом книга не говорит.

Возможно, что тут мы уже вступаем в область религии. Врач по специальности, автор книги следует Декарту и не переходит черту, устраняясь от решения.