Плавая в этих беззвучных теплых волнах, она услышала голос Шона:

— Так как насчет следующей недели?

— Что-что?

— Я спрашиваю, как ты относишься к тому, если мы поженимся на следующей неделе?

Горячие пальцы скользили по ее груди, спускаясь все ниже и ниже, и голос Шона был как шепот в густом тумане. Таинственный и неясный. И потому смысл его слов не сразу дошел до Дейзи. А когда дошел, она выпрямилась так резко, что Шон даже вздрогнул.

— Мы не можем пожениться на следующей неделе!

— Почему? — недовольно спросил он.

— Потому что твоя семья во Флориде, а мой отец сейчас в Ричмонде. Это, как ты понимаешь, не очень близко. Им нужно собраться и подготовиться. И у них есть дела. А потом… Твоя сестра еще страдает из-за своей расстроившейся свадьбы. Дадим ей время прийти в себя.

Шон вздохнул. Дейзи поняла, что это было его «да».

— Тогда когда же?

— Ну, скажем… — Дейзи, лукаво улыбаясь, помедлила. Шон нетерпеливо смотрел на нее, — через месяц.

И она сдалась его нежным объятиям, потому что доверять Шону было для нее теперь так же естественно, как дышать, как жить.

Шон и Дейзи стояли под широкой аркой белого света. Пылающий закат разлился фантастическим многоцветьем над заливом, над песчаным берегом, над толпой приглашенных. Из церкви, которая виднелась слева от них, на невысоком холме, доносился колокольный звон — высокий, пронзительно-монотонный и очень громкий.

Странный звон. Должно быть, эти колокола отлили специально для нашей свадьбы, подумал Шон.

Он с любопытством повернулся в сторону церкви, и сонная дымка сразу рассеялась. Звон не умолкал. Телефон…

Не открывая глаз, Шон протянул руку к трубке.

— Алло? — пробормотал он, пытаясь сообразить, который сейчас час.

— Шон, не сердись, — сказала трубка благодушным мужским голосом. — Завтра рано утром я уезжаю. Хотел проститься.

— Рон, ты потерял свои часы? Знаешь, сколько сейчас времени? На моем будильнике третий час.

— Я же говорю, завтра утром — нет, значит, уже сегодня — я уезжаю. На канцелярскую работу в Гамильтон. Буду сохнуть там четыре месяца. — Рональд тяжело вздохнул. — Вот во что обходится человеку принципиальность.

Шон встрепенулся.

— Но на свадьбе-то я тебя увижу? Мы с Дейзи уже назначили тебя шафером.

— Не думаешь же ты, что я пропущу такое событие? К тому же, — он запнулся, — мне нужно кое в чем признаться твоей сестре.

— Признаться? Интересно… Может, скажешь, в чем дело, — в компенсацию за мой прерванный сон?

— Скажу, парень, скажу… И если ты посоветуешь мне заткнуться и лишний раз не расстраивать Эшли, так я и сделаю.

— Ничего не понимаю. Давай выкладывай! — потребовал вконец заинтригованный Шон.

— Помнишь те фотографии, которые передали Эшли? Ну, в яхт-клубе?

— Ну-ну… — поторопил его Шон.

— Так вот, это моих рук дело. Когда меня пригласили на помолвку, я, конечно, прихватил с собой камеру — думал пофоткать жениха и невесту. А потом наткнулся случайно на этого Рика, когда он обнимался в беседке с подружкой невесты. И тут инстинкты сработали — стал, так сказать, собирать вещдоки…

— Потрясающе! — воскликнул Шон. — И ты столько времени молчал?

— Ну, я думал, может, она сама все поймет, — скромно сказал Рональд, — но когда увидел, что вот-вот произойдет непоправимое… — Он не договорил. — Ты же знаешь, как я отношусь к твоей сестренке…

— Вот и расскажи ей все: и про фотографии, и про то, как к ней относишься. Действуй, приятель.

— Ты думаешь? — с сомнением проронил Рональд.

— Даже не сомневайся. А теперь… будь здоров в своем Гамильтоне и дай мне все же поспать.

— Пока, дружище. До встречи, — по-прежнему задумчиво отозвался Рональд.

Шон положил трубку.

Чего только не бывает на свете! — размышлял он. Кто бы мог подумать, что фотографии, повлиявшие на судьбу Эшли, дело рук Рона! А история с Рупертом? Оказывается, Бетти, такая вроде бы разумная женщина, приревновала его к какой-то красотке, с которой Руперт пару раз потанцевал…

Надеюсь, у Дейзи хватит ума не отравлять мне жизнь из-за пустяков, с улыбкой подумал Шон, засыпая.