– А где у вас столовая? – спросил он.

– Вот и узнаешь заодно, – кивнул я себе за спину.

– Но…

– Бегом, Мамио.

– Э-э-э… Хорошо… – произнес он неуверенно, отправляясь в сторону построек.

– Я сказал бегом, а не со скоростью черепахи, – произнес я громче.

Посмотрев на то, как Мамио легким бегом направляется в сторону приключений, Райдон спросил:

– Это, конечно, вряд ли, но его не остановят твои люди? Ты вроде не представлял нас всем подряд.

– Конечно, остановят, – усмехнулся я. – Более того, у них приказ остановить его и вытрясти всю душу. Пусть привыкает к трудностям.

– Даже не знаю, жестокость это или садизм, – заметила Анеко.

– Так надо, Анеко-тян, – произнес я мягко. – И это всего лишь трудности. Я бы даже сказал – неприятности. А вот то, что ждет его в будущем, уже можно назвать и жестокостью, и садизмом.

– Как скажешь, Синдзи, – безразлично пожала она плечами.

Вот уж кому-кому, а ей всегда было плевать на Мамио.

Ну а в воскресенье утром мне позвонил Кента и попросил зайти к нему как будет время. Мне это ничего не стоило, так как я все равно собирался навестить Кагами. Поэтому я просто продолжил завтракать, перебирая в голове, зачем я ему понадобился. Но вяло, так как о причинах я догадывался. Видел вчера в вечерних новостях.

– Проходи, Синдзи, присаживайся, – произнес старик, когда я вошел в его комнату. – Разговор у нас будет не очень приятный.

– Здравствуйте, Кента-сан, – произнес я, подходя к нему.

– Ты видел вчерашние новости? – спросил он, когда я разместился на специальной подушке рядом с ним.

– Какие именно? – уточнил я.

– Вечерние, – ответил он.

– Да.

– Тогда ты должен помнить об обрушенном здании в районе портов.

– Старое заброшенное здание, в котором произошел бой неизвестных бахироюзеров?

– Именно, – вздохнул Кента. – Мне неприятно говорить, но твои родители там оказались в гуще сражения. Я узнал об этом только сегодня утром, точнее, узнал детали того инцидента. Мне жаль, Синдзи, но выжить там не смог бы никто.

– Никто? – задумался я напоказ. – Но отец был Мастером.

– Да хоть Виртуозом, – покачал он головой. – На них целый дом упал, Синдзи.

Как говорилось в тех самых новостях, группа сражающихся неизвестных переместилась внутрь заброшенного пятиэтажного здания, после чего, по словам очевидцев, через некоторое время последовала вспышка, уничтожившая весь первый этаж. То есть полностью весь, со всеми стенами, отчего все строение, потеряв опору, просто-напросто рухнуло, погребя всех, кто мог ту самую вспышку пережить. Завалы еще разбирают, но до тел доберутся нескоро.

– Не хочу показаться жестоким, но мне как-то плевать на них. Смерти я родителям не желал, но и печалиться не намерен. Они для меня чужие люди, Кента-сан.

– Акено этого не говори, – вздохнул он. – Что бы там между нами ни произошло, твой отец все равно оставался его другом.

– Хорошо, Кента-сан, но я вряд ли смогу изобразить грусть-печаль.

– Просто… А, – приподнял он ладонь, вроде как изобразив взмах рукой, – сменим тему. Ты остался сиротой, Синдзи. И фактически, и юридически. Род Бунъя еще имеет моральное право заявить права на твою опеку, но по факту, с законодательной стороны дела, любые другие люди ничем не хуже.

Вот я дура-а-ак… дебил… Идиота кусок. Как же так-то? Как я мог забыть об этом? Так, стоп, соберись. Я же шерстил законы на эту тему. Перед подачей заявления на эмансипацию пришлось. Что там может помочь мне сейчас?

– Я против какой-либо опеки, – обозначил я свою позицию.

– Ты несовершеннолетний, – произнес Кента. – Без опеки ты не сможешь даже квартиру снять. Мы тебя не выгоняем, не подумай ничего такого, просто пример твоей нынешней ситуации. Не важно, кто будет твоим опекуном – родня, знакомые, государство, но она тебе в любом случае требуется.

– Вы не совсем правы, Кента-сан, – рылся я в своей памяти. – Да, я несовершеннолетний, но еще и частично дееспособный. Мне ведь шестнадцать. Если обеспечить опеку государства, то я уже могу жить и действовать самостоятельно. Насколько я помню, запретить мне этого нельзя. Только если я калека. По закону мне полагается ежемесячное пособие, на которое такой, как я, и живет. Плюс некоторые права совершеннолетних, такие, как владение огнестрельным оружием при подтверждении необходимого ранга. Ну и ответственность перед законом конечно же.

– И ты хочешь каждый месяц проходить собеседования? – спросил Кента. – В любой момент ожидать прихода чиновника из департамента опеки?

– Собеседования не ежемесячные, – ответил я. – А с чиновником можно и договориться.

– Если кому-нибудь наверху стукнет в голову, то собеседования и вовсе могут быть ежедневными. Тут ты прав, они не регламентированы.

И ты позаботишься, чтобы так оно и было. Я понял. Блин, может, рассказать ему о родителях? Но мы с ними вроде как договаривались молчать об этом. Не прямо – слава богу, я, как всегда, оставил себе лазейки, но вдруг за ними охотится именно Кента? Да нет, бред. Акено не дал бы ему этого сделать. Да и уточнили бы родаки на этот счет. Они ведь наверняка догадывались о том, кто за ними охотится.

М-да, прижал меня старик. Как есть прижал. Но его опека – не вариант. Он ее не отдаст, даже когда родители восстанут из мертвых. Бунъя? Та же фигня. Попросить Охаяси? Во-первых, слишком нагло, во-вторых – а кто даст гарантию, что и они отпустят меня с миром? Если уж они заметили, что Кента держится за меня руками и ногами, могут и взбрыкнуть. Короче, аристократы – не вариант. Либо себе оставят, либо, если слабы, Кента на них надавит. То же самое с простолюдинами, только без «себе оставят». Остается государство. Лучше, конечно, время потянуть, но… тогда уж можно сразу старику все рассказать. Так, стоп, кажется, есть мысль, но нужно время.

– Дайте мне пару недель подумать, Кента-сан.

– Не могу, – покачал он головой. – Если ничего не делать, департамент опеки сам все устроит. У тебя дней пять от силы.

Жаль. Но где-то на это я и рассчитывал. Правда, хотел поторговаться со стариком, но раз так…

– Хотя бы пять дней, – кивнул я. – Мне надо все уложить в голове.

Вернувшись домой, я тут же достал телефон и набрал номер Танаки.

– Слушаю, Сакурай-сан.

– Танака, кровь из носу, но ты должен в рекордные сроки оформить опеку надо мной Шидотэмору. Как с Казуки.

– Опеку? – услышал я удивленный голос. – Так, дайте мне секундочку, Сакурай-сан. Опека, значит. Сколько у меня времени?

– Через пять дней все заинтересованные в моей тушке люди начнут действовать. Точнее, действовать начнет государство, но и остальные подтянутся.

– Если мы начнем раньше, то… – задумался Танака. – Я все понял, Сакурай-сан. Будет исполнено.

Уж лучше эмансипация. Ну или на крайний случай родители, которые живут за пределами страны и которых вообще