Нам распечатывают снимок, на котором видна лишь точка. Эта точка – наша с Эриком общая вселенная: один мир на двоих, наше общее будущее, продолжение нас самих. Наш ребенок.

Восемь – знак бесконечности. Для меня эти восемь дней, бесконечно прекрасных дней, были самыми легкими и яркими. Я чувствовала себя самой счастливой, пока на девятый день моя бесконечность не оборвалась.

Давящая пустота и безразличие наполняет мои внутренности. Чувствую полную апатию ко всему вокруг: к белым стенам, с замысловатыми бежевыми узорами, к десяткам букетов цветов, расставленных по всей палате, к яркому зимнему солнцу за окном, и самое ужасное, к мужчине с красными от слез глазами, сидящему напротив.

Единственное, что ещё живо во мне, и вызывают, хоть какие-то, эмоции на данный момент – это воспоминания вчерашнего дня.

Эта картина, наверное, на всю жизнь впечаталась в моей памяти.

Ничего не предвещало того, что произошло вчерашним утром. Казалось бы, обычное январское утро, когда любимый мужчина, поцеловав на прощание уходит на работу, а любящая беременная невеста остаётся ещё немного понежится в постели.

А после все происходит, как в самом ужасном сне: резкая режущая боль внизу живота и красное пятно на белоснежных простынях.

Сквозь слезы отрицания я все-таки смогла собрать силы и вызвать скорую помощь. Эрику позвонила лишь тогда, когда меня уже везли в больницу.

Остальное хочу забыть, стереть или выцарапать ногтями из памяти, как ненужную информацию. Удалить из почтового ящика, как самый обычный спам. Но если бы все так было просто. Я была в полном вменяемом состоянии, когда меня срочно отправили на УЗИ, и там мне озвучили страшный диагноз для любой беременной счастливой женщины: выкидыш.

Конец. Больше нет нашей общей вселенной на двоих.

Я не могу смотреть в глаза Эрику. Мне хватило лишь одного его взгляда, чтобы полностью уйти в себя.

Нет, Эрик не смотрел на меня с разочарованием, и я не увидела там обвинения, но я заметила некую пелену отчаяния, и мне ничего не оставалась, как принять ее на свой счёт без остатка. Мне бы очень хотелось оплакать свою потерю, или ощутить боль, чтобы хоть как-то понести наказание за случившиеся, но я ничего не чувствую.

Мой жених несколько раз пытался начать со мной разговор, но до меня его слова просачивались, словно сквозь толщу воды, и я не до конца понимала смысла его слов, поэтому я лишь молчала. Мое молчание длилось, возможно, час, а может, два, но мое ощущение, что прошла вечность.

Я понятия не имею, что может сказать мне мужчина, который в очередной раз потерял ребенка. Я так его подвела.

Наконец-то я чувствую, что мою эмоциональную плотину начинает прорывать и мое лицо становится мокрым и солёным. Я облизываю пересохшие губы и пытаюсь позвать любимого:

– Эрик, – выходит очень тихо, и мне кажется, что Эрик меня не услышал, но он подскакивает со стула и в несколько шагов преодолевает палату.

Пытаюсь сглотнуть, одной рукой смахиваю слезы, а вторую протягиваю к самому важному мужчине в моей жизни.

– Прости....

– Софи, – Эрик крепко сжимает мою руку и быстро целует в лоб, – тебе не из-за чего просить прощения. Ты не виновата.

Я мотаю головой. Это моя вина. Я не смогла выносить нашего малыша даже двух месяцев. Я дефектная.

– Нет, Эрик. Это все я. Я виновата во всем, – меня прорывает, и я начинаю дрожать всем телом.

Все из-за меня. Только из-за меня.

– Софи, успокойся, – Эрик обнимает меня и гладит по волосам, – тшшш, малыш, ты не виновата. Запомни! Ты ни в чем не виновата.

Но на данный момент я все для себя решила.

Я освобождаюсь из объятий любимого и стягиваю прекрасное помолвочное кольцо.

Эрик шокировано смотрит на мои действия, но опомнившись пытается меня остановить.

– Нет, Софи, ты не посмеешь! – Эрик повышает на меня голос.

Это, наверное, впервые, когда я слышу гневные нотки в свой адрес, после того случая на день строителя.  Меня это немного отрезвляет, но не моего решения.

– Нет. Эрик, послушай. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив, чтобы ты познал радость отцовства. Знаю, ты станешь прекрасным отцом, – меня передергивает от картины, где Эрик держит ребенка на руках и его обнимают чужие женские руки.  – Я должна, обязана тебя отпустить. Ты найдешь себе девушку, не дефектную, как я, которая сможет выносить тебе здорового малыша. У тебя ещё будет полноценная семья.

– Милая, ты вообще слышишь, что говоришь?! Какая, к черту, другая?! Мне никто не нужен кроме тебя. И у нас будут еще дети. Поверь мне! Прошу тебя. Верь мне. Не опускай руки при первой же неудаче, и не отказывается от нас так легко. Я тебя ждал почти двадцать лет.

Я не могу продолжать слышать его голос. Я разжимаю ладонь и кладу кольцо на тумбу возле кровати, а затем отворачиваюсь и тихо плачу в подушку.

– Прости, я не могу, – выходит почти шепотом.

– Сегодня я тебя оставлю, но только сегодня. Завтра я тебя забираю домой.

Он больше ничего не произносит. Я слышу, как он ещё какое время стоит за моей спиной, но потом уходит.

Хочу, чтобы меня забрал Морфей в своё царство. Хочу уснуть и забыться хоть на какое-то время. Но сон не идёт. Когда приходит медсестра, я прошу у неё успокоительное или снотворное. А потом приходит оно темное пятно, где нет ничего: ни прошлого, ни настоящего, ни тем более будущего.

Я проспала более двенадцати часов, но мне и этого мало. Во сне нет той ужасающей действительности, нет потери и боли, и щемящей пустоты на сердце и под ним.

Вибрация сотого приводит меня в смятение, но как только я вижу улыбку Ани на фото, теплота наполняет внутренности, но отвечаю на звонок с опаской. Я ещё вчера написала подруге о случившемся, и она не стала донимать вопросами, но некая тревожность все равно осталась.

– Привет, – выходит очень хрипло.

– Как ты моя хорошая? Знаю, что ужасно, но мне нужно услышать хоть каплю позитива в твоём голосе.

Не хочу расстраивать Ани, но и лгать не могу. Не хочу притворяться.

– Физически со мной все в порядке, но морально я пуста. Аня, – в горле образуется ком, – я лишь оболочка с пустотой внутри.

– Софи, я с тобой, завтра я вылетаю домой. Мы увидимся, я обниму тебя и вместе оплачем твою потерю, а пока прошу держись. Ради себя меня и Эрика.

Я киваю, но вспомнив, что Ани мы разговариваем по телефону, проглатываю ком.

– Хорошо. Я постараюсь.

– До завтра.

– Пока, Ани.

– Вы проснулись, – разворачиваюсь на женский голос, это тот самый врач, который проводил операцию.

– Здравствуйте, – к сожалению, имени врача я не запомнила, да и незачем оно мне в будущем.