Меня неласково подтолкнули в спину. Я двинулась вперед и спросила все того же мага:

— Что это?

— Терилий, — ответил он с неизменной сухостью. — Изолирует энергию хейоса. Демоны в этом месте обессилены.

Как мило. Я и чувствовала себя обессиленной. Правда, в таком стрессе любой ощущал бы то же самое.

В мерцающей стене виднелись очертания двери. Один из магов открыл ее. Меня втолкнули внутрь и захлопнули дверь. Я оказалась в узкой камере, освещенной мерцанием неведомого терилия. Зашибись. Я даже уснуть тут не смогу в мельтешении цветовых пятен.

На полу валялся тонкий тюфяк, из которого торчала солома. В углу — ведро с крышкой. Видимо, санузел… Мигом стало не до сна. Вот теперь я попала по-настоящему. Чулан Рианны в отцовском замке — просто номер люкс по сравнению с этим.

Плюхнувшись на тюфяк, я уткнулась лбом в колени и обхватила их руками. Хотелось завыть по-звериному: за что?! Чем я провинилась перед судьбой, почему на меня свалилось все это? Почему из семи с половиной миллиардов землян именно я угодила в тело Рианны?

Не знаю, сколько я так просидела в безнадеге и отчаянии. Внезапно скрипнула дверь. Я отняла голову от колен и посмотрела на вошедшего.

Точнее, на громадный рулон, который продвинулся в мою тюрьму вперед него. Мужчина в форме слуги опрокинул его на пол, развернул.

Это оказался новый тюфяк. На вид куда приличнее того, на котором я сидела. Даже с ностальгией напомнил мне икеевский матрац. Ох, «Икея-Икеюшка», доведется ли еще хоть разок там побывать? Душу бы продала за такой шанс.

Вот сейчас проснуться бы и забыть Веравин с его жуткими обитателями, как страшный сон. Прогуляться по родному городу, заглянуть в торговый центр, со смаком предаться шоппингу. И никаких сказочных миров, боже упаси!

Слуга тем временем расстелил поверх матраца теплое шерстяное одеяло. Кто же так обо мне позаботился? Поверх одеяла положил небольшую подушку и, окончательно добив меня, — настоящую маску для сна!

— Скажите, милейший, — спросила слугу приторно. — По чьему приказу вы это доставили?

— Милорда наместника, — ответил с безликой любезностью слуга.

Опа. Ну и дела. В честь чего такая забота о демонице? В пику ненавистному Элгану?

— Передайте милорду мою признательность.

Слуга вышел, а я тут же забралась под одеялко. Перинка оказалась куда нежнее и удобнее икеевского матраца. Не теряя времени даром, нацепила маску. Уснуть не надеялась. Слишком велико было напряжение, и я не сомневалась, что буду бодрствовать вплоть до неведомого экзорцизма. Просто ужасно хотелось отдохнуть от изнуряющих переливов терилия. В таком помещении с ума можно сойти.

Но я недооценила усталость. Едва я погрузилась в блаженную темноту, как мгновенно провалилась в сон.

Проснулась от того, что меня грубо тормошили за плечо.

— Леди Вальдер! Леди Вальдер! Прошу пробудиться. Господа магики ждут.

Стащив с глаз маску, увидела лицо вчерашнего слуги, который по милости Леона снабдил меня роскошной постелью.

— Господа магики готовы к обряду экзорцизма, велено привести вас. Я вчера вам ужин приносил, но вы так крепко спали, что не посмел будить. А завтрака подавать нельзя перед обрядом…

Какой завтрак, о чем он. Будто мне сейчас до еды. В другой раз забота Леона польстила бы и заставила переменить мнение о самовлюбленном павлине. Но сейчас страх заполонил сердце, вытеснив все остальное. Плевать на еду и на Леона. Что сейчас со мной произойдет?

Хоть кусок в горло и не лез, запрет на завтрак усилил напряжение и страх. Почему нельзя? Чтобы не вывернуло наизнанку? Что они там вытворяют на этом своем экзорцизме?

Выкарабкалась из своего уютного лежбища. Отряхнула одежду. Сменной слуга не принес — так и пошла за ним в измятом голубом платье, в котором пела «демоническую песнь».

Почему-то я ожидала, что мы поднимемся наверх. Но слуга провел меня мимо лестницы в дверь напротив моей каморки…

Войдя, я зажмурилась. Сияние терилиума здесь было еще ярче и пестрее. Тем заметнее оказался узкий проем в обыкновенной каменной стене без мерцающей облицовки. Меня поставили ровно перед ним. В окружении полутора десятка магов.

Элган стоял рядом с правой стороны от проема. Слева — седой маг, чье лицо было знакомо мне еще с первого испытания. Маг двора Леона, не из свиты его чародейшества.

Роковой брюнет смотрел мне в глаза холодным оценивающим взглядом. Я почувствовала себя персонажем фильма «Последний палач». Когда Альберт Пьеррпойнт заглядывает в камеру к приговоренному… Оценивает габариты тела и толщину шеи. Опускает заслонку глазка и говорит помощнику: шесть ноль шесть. Или пять тридцать семь.

Толщина веревки, чтобы гарантированно сломать жертве шею при повешении. А то ведь придется добивать. Феодальные времена, когда неудачно казненного могли помиловать, канули в прошлое. Правосудие двадцатого века не давало приговоренному ни одного шанса на удачу. Не дадут его и мне. Пьеррпойнт был милым добряком, не желавшим жертвам лишних мучений. Чего совсем не скажешь о его чародейшестве Элгане.

— Леди Вальдер. Если вы проводили ритуал призыва демона хейоса, вам лучше сознаться немедленно. Это окажется намного безболезненнее для вас.

Что делать? Ведь я понятия не имею, проводила его Рианна или нет. Понятия не имею, демон ли я сама. Признаться, что я попаданка? И отправиться на костер сразу же? Или как тут у них казнят.

— В здравом уме и твердой памяти я не призывала демонов, — проговорила четко, не отводя взгляда. — Я не сумасшедшая и не желаю гибели Веравину.

На миг, только лишь на миг померещилось, что на дне глаз Элгана проскользнуло сочувствие. Но ни единая черточка не дрогнула на его лице. Такой же ледяной. Такой же беспощадный. Экзекутор. Палач.

— Начинаем, — бросил он магам холодно и сухо.

Я так и не поняла, что сделал круг чародеев. Не взялись за руки, не завели заунывное заклинание. Никаких пассов руками. Даже глаза не закрыли. Просто переливы терилиума вдруг ослепительно вспыхнули. Глаза пронзила острая резь.

Я вскрикнула, зажмурилась, сжала лицо ладонями, пряча глаза. Не помогало. Сияние проникало сквозь мое тело. Сквозь ладони и веки. Забивалось в глазницы, жгло под кожей.

Я почувствовала, что горю. Рухнула на пол, с криками принялась кататься, сбивая невидимое пламя. А они молча смотрели. Холодные и сосредоточенные. Только лицо Элгана дрогнуло.

Почему-то он утратил сокрушительную невозмутимость, когда я свалилась с ног. Но мне было плевать на его лицо. Плевать, почему он тревожно подался вперед, будто порывался броситься ко мне. Моя кожа горела, я корчилась от нестерпимой боли.

А потом все резко прекратилось. Терилиум погас. Мое тело мгновенно сделалось холодным — горение исчезло, как галлюцинация. Ни следа ожогов на коже.