Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хезер повторяла:
– Шикарно. Просто шикарно.
Она вызвалась идти следующей. За последние несколько дней с ней что-то произошло – что-то изменилось. Додж всегда считал ее симпатичной – она выглядела крепкой и надежной, как люди из рекламы дезодоранта. При этом немного неуклюжей – она всегда держалась очень осторожно, будто бы переживала, что снесет что-нибудь или кого-нибудь, если будет невнимательна. Додж не ходил на выпускной бал, но он видел фотографии на Фейсбуке, на которых Хезер заметно выделялась – на ней было что-то розовое и гофрированное, и, немного сутулясь, чтобы казаться одного с Мэттом роста, она пыталась улыбаться, несмотря на дискомфорт.
Но теперь в ней не было ничего неуклюжего. Она была серьезно настроена и сосредоточена, спина прямая. Хезер почти не колебалась у края шоссе. Дождавшись перерыва, она тут же побежала. Нэт охнула.
– Там машина… – сказала она. Ее пальцы сжались на руке Доджа.
Там действительно была машина – она ехала на север, надвигаясь на Хезер. По-видимому, водитель заметил ее в свете фар, потому что он три раза нажал на гудок.
– О господи… – Бишоп замер и побледнел.
– Хезер! – крикнула Нэт.
Но Хезер не останавливалась и добежала до другой стороны шоссе, когда машина проехала по месту, где она стояла всего несколько секунд назад. Водитель яростно посигналил ей еще четыре раза. Хезер сбросила повязку и стояла на обочине с тяжестью в груди. Какое-то время ее не было видно сквозь поток машин – два грузовика одновременно ехали с противоположных сторон.
Когда Хезер вернулась, Диггин положил ей руку на плечо:
– Семнадцать секунд. Пока что это рекорд. Теперь ты в безопасности.
– Спасибо, – ответила Хезер. У нее перехватило дыхание. Проходя под фонарями, она выглядела по-настоящему красивой – длинные и запутанные на спине волосы, высокие скулы и горящие глаза.
– Молодец, – сказал Додж.
Хезер кивнула.
– Шоколадка! Я так за тебя переживала! Эта машина… – Нэт обвила руками шею Хезер. Для этого ей пришлось встать на цыпочки.
– Не так все плохо, Нэт, – сказала Хезер. Какое-то время она смотрела на Доджа. Между ними что-то проскользнуло. Додж решил, что это предупреждение.
Потом пошла Ким Холлистер, и ей не повезло. Как только она надела повязку и встала у края дороги, машины хлынули с обеих сторон. Но даже когда на шоссе стало пусто, она осталась на месте, сомневаясь. Было видно, что она боится.
– Давай! – кричал Диггин. – Все отлично! Беги!
– Так нечестно, – сказал Рэй. – Нечестно. Это гребаное жульничество.
Они начали спорить, но это уже не имело значения – Ким так и не двинулась с места. Наконец, она взвизгнула:
– Тихо! Пожалуйста. Я ничего не слышу. Пожалуйста.
Прошло еще несколько секунд, прежде чем она шагнула на дорогу и почти сразу же отступила назад.
– Вы это слышали? – ее голос был высокий, но тихий. – Это была машина?
К тому времени, как она перешла шоссе, прошло пятьдесят пять секунд. Максимальный результат, умноженный почти на два.
Потом была очередь Натали. Она вдруг повернулась к Доджу. Ее глаза блестели. Он понял, что она вот-вот заплачет.
– Думаешь, он смотрит? – шепотом спросила Нэт. Додж понял, что она, должно быть, имеет в виду Бога.
– Кто? – спросил он.
– Билл Келли. – Ее лицо искривилось.
– На нас никто не смотрит, – ответил Додж. – Никто, кроме судей.
Он встретился глазами с Бишопом, стоящим по ту сторону парковки. И снова, на одну секунду, он задумался.
Додж
Додж надеялся, что Нэт не будет слишком пышно отмечать свой день рождения, но его ждало разочарование, когда он поставил свой велосипед около дома Бишопа и увидел десяток машин, составленных рядом, как блоки в тетрисе. Они стояли в единственной части двора, которая не была завалена барахлом. Откуда-то играла музыка, по всему двору на различных предметах были расположены фонари, напоминающие металлических светлячков, присевших отдохнуть.
– Ты пришел! – Нэт помахала ему, держа в руках пластиковый стаканчик. На ее обувь выплеснулось немного пива, и Додж понял, что она уже пьяна. На ней было крохотное платьице, и она была сильно накрашена. Нэт выглядела пугающе красиво и старше своих лет. Ее глаза были такие яркие, будто она приняла какое-то вещество. Додж заметил, что она только что разговаривала с компанией парней, которых он не знал, – они тоже выглядели старше своих лет и теперь пялились на него, отчего Доджу вдруг стало не по себе.
Нэт проследила его взгляд и махнула рукой.
– Не переживай из-за них, – сказала она, глотая слова. – Мы познакомились в баре в Кингстоне. Я пригласила их только потому, что они принесли выпивку. Я так рада, что ты пришел.
Подарок для Нэт, лежавший у Доджа в кармане, был упакован в тонкую подарочную бумагу. Он не хотел дарить его здесь, когда все смотрят. Он также хотел сказать ей, что ему жаль, что с Паникой так вышло. Нэт замерла на обочине, и ей понадобилось больше минуты, чтобы перейти шоссе. Вот так игра для нее закончилась.
Все остальные игроки прошли в следующий раунд.
По пути домой после испытания на шоссе Нэт практически ничего не говорила. Она просто неподвижно сидела рядом с Доджем, а по ее лицу текли слезы. Все молчали. Доджа раздражали Бишоп с Хезер. Они – ее лучшие друзья и должны знать, как лучше ее успокоить.
Он чувствовал себя беспомощным и испуганным – так же, как и тогда, когда стоял на шоссе с повязкой на глазах.
Но Нэт уже тащила его за дом.
– Пойдем выпьем, идет? Заодно поздороваешься со всеми.
За домом стоял большой гриль, который выпускал клубы дыма, пахнущие мясом и углем. Котлетами на гриле командовал какой-то мужчина, держа в одной руке пиво. Должно быть, это отец Бишопа – у них были одинаковые носы, одинаковые всклокоченные волосы, хотя мужчина уже был седой. Доджа это удивило. В школе он всегда считал Бишопа придурком – неплохим, но слишком милым, чтобы быть интересным. Он думал, что семья Бишопа будет соответствующей – мама, папа, сестра, старший брат, частокол[37]. Но он никак не представлял мужика с пивом, который жарит что-то на гриле посреди гор барахла.
Играя в Панику, ты понимал – люди тебя удивят. Единственное, на что можно рассчитывать, – так это на пинок под зад.
Ребята из школы стояли, собравшись в маленькие группы, или сидели на старой мебели и автомобильных рамах, используя их в качестве стульев. Все они таращились на Доджа: некоторые – с любопытством, некоторые – с открытой враждебностью, и только тогда он понял, что, не считая Хезер, никого из участников Паники не пригласили. Тогда он осознал, что участников осталось совсем немного. Всего пятеро.