— Я домработница господина Велихова, работаю у него восемь лет, зовут меня Марья Степановна Кондрашкова.

— Очень приятно познакомиться, Марья Степановна. Скажите, здесь все вещи остались на тех же местах, что и в день смерти Аркадия Романовича?

— Да, все на месте: полицейские осмотрели все и забрали только тело хозяина. — Ее голос вновь задрожал.

— Вы подписывали акт описи всего того, что было при… — он хотел сказать «покойнике», но пощадил чувства бедной женщины, которая, судя по всему, была очень привязана к своему хозяину, — при Аркадии Романовиче?

— Да, подписывала.

— Мне этот акт, то есть, конечно же, его копия, обязательно нужен, — повернулся Богомолов к Виктору.

— Нет проблем. Сейчас?

— После окончания опроса Марьи Степановны, — ответил генерал и вновь обратился к женщине: — Кто-то еще присутствовал в момент смерти?

— В тот момент, когда Аркадий Романович умер, в кабинете никого не было.

Ее ответ чем-то насторожил Богомолова. То ли тем, что женщина ответила не сразу, а после небольшой паузы, то ли тем, как она тщательно выговаривала ответ, словно пыталась этим точным ответом скрыть что-то, и Константин Иванович решил проверить свои ощущения. Он прибег к легкой провокации.

— Вы хотите сказать, что до этого с ним кто-то был? — прямо спросил генерал.

— Был, — после паузы ответила женщина, и Богомолов с удовлетворением заметил восхищенный взгляд своего американского помощника: как здорово его временный шеф раскрутил свидетельницу. Однако та сразу добавила: — Но в тот момент, когда с Аркадием Романовичем произошло несчастье, мы с ним были на кухне.

— Кто он?

— Александр Позин, он…

— Спасибо, Марья Степановна, я знаю, кто такой Позин, — остановил генерал. — Расскажите подробнее о том, когда пришел господин Позин, чем они занимались, когда ушел?

— Господин Позин пришел примерно за полчаса до… — она снова вздохнула,

— до смерти Аркадия Романовича, они поговорили немного, о чем, не знаю, потом Аркадию Романовичу кто-то позвонил, и Позин оставил его одного в кабинете, чтобы не мешать разговору, я напоила гостя чаем, немного поговорили с ним о том, о сем, потом Позин попросил меня узнать, закончил ли хозяин говорить по телефону, я вошла в кабинет, а там… — Женщина громко всхлипнула.

— Когда вы вошли, что-то необычное, бросилось вам в глаза? — Богомолов постарался отвлечь ее от тяжких воспоминаний о смерти.

— Да нет… — она наморщила лоб, пытаясь вернуться в те страшные мгновения, — Аркадий Романович сидел в кресле, голова откинута назад, правая рука свисала…

— А телефон? — вырвалось у Богомолова.

— Что — телефон? — не поняла женщина.

— Ну, он закончил разговор, и трубка лежала на аппарате?

— Не знаю, закончил он разговор или нет, но трубка… — женщина вновь пыталась вспомнить, — трубка лежала на полу, он же по мобильному разговаривал.

— И где этот мобильник? — Богомолов подумал, что нужно проверить мобильник, может, в его памяти сохранился номер, по которому говорил покойный.

— Мобильник? Я была в такой истерике, что не помню, как подняла его с пола и куда сунула… Сейчас… — она огляделась в надежде, что память подскажет, и тут же увидела трубку мобильного телефона, лежащую на столе Велихова. — Вот он! — Женщина взяла ее и протянула Богомолову.

Генерал, быстро манипулируя кнопками мобильника, покопался в его памяти.

— В котором часу умер Аркадий Романович?

— Точно не помню, где-то около восьми вечера.

— Очень интересно… — задумчиво пробормотал Богомолов: последний разговор по этому телефону произошел более чем за час до смерти его хозяина, и он никак не мог говорить по нему в момент своей внезапной смерти.

— Что-то не так? Я что-то напутала? — с некоторым испугом спросила женщина, заметив недоумение на лице генерала.

— Нет, нет, вы все рассказали правильно… Вот что, капитан, мне срочно нужен акт, о котором мы говорили, а кроме того, пригласи-ка ко мне господина Позина.

— Сюда? — спросил Виктор.

— Да, я буду здесь проводить опрос свидетелей, — Богомолов взглянул на домработницу, — если, конечно, Марья Степановна не будет возражать, — как можно уважительнее добавил он.

— Да, конечно, располагайтесь, това… то есть господин генерал! — гостеприимно ответила та.

— Можно и «товарищ», Марья Степановна, но лучше просто — Константин Иванович.

— Так я пошел? — спросил Виктор. — Я предупрежу консьержа, что придет господин Позин по вызову ФБР.

— И как можно быстрее! Да, постарайся добыть диктофон, чтобы не тратить времени на бумажную волокиту.

— Есть! — Джеймс-младший скрылся за дверью.

— Может, чаю или кофе, или чего покрепче? — спросила бедная женщина.

— От хорошего чая, заваренного по-русски, не откажусь. — Генерал весело потер ладонями.

— И с моими шанежками?

— Ас вашими шанежками просто, как говорит современная молодежь, улет!

Богомолов допивал третью чашку чая, когда вернулся Виктор. Не успел он войти, как Марья Степановна, благодарная московскому генералу, оценившему ее кулинарные способности, предложила капитану:

— Господин Джеймс, откушайте моих шанежек.

— Да мне как-то… — замялся Виктор, но Богомолов поддержал хозяйку:

— Виктор, ты очень много потеряешь, если не попробуешь этих чудесных шанежек Марьи Степановны: они напомнят тебе о твоих русских корнях, — на полном серьезе сказал он.

— О, у Виктора русские корни? — обрадовалась женщина.

— Да, и меня назвали в честь моего прадеда.

— В таком случае отведай и моего собственного вареньица, из морошки. — Она достала из холодильника литровую банку.

— Морошка? — удивился Виктор. — Впервые слышу. Что это за фрукт и где он растет?

— На моей родине, в Сибири, — с гордостью ответила женщина. — Растет она, как земляника или клубника, а похожа… — Она замялась, подыскивая слова, и ей на помощь пришел Богомолов:

— Представь себе, Виктор, ягоды желто-оранжевого цвета по форме напоминающие малину. Представил?

— Ну, в общем, да.

— Вот это и будет морошка, с такими же зернышками внутри, только желтенькая, а вкус… вот вкус объяснить невозможно…

— Ничего, я его почувствую в варенье, — выручил Виктор.

— Хорошая мысль, — одобрил генерал, — а пока ты занимаешься столь важным делом, как дегустация, я изучу акт описи, если, конечно, вы не возражаете? Спасибо, Марья Степановна, все было очень вкусно, а я словно дома побывал.

— Не на чем, — совсем по-сибирски ответила женщина с небольшим поклоном гостю.