— Я хочу, чтобы ты поначалу решил проблему. Разберись со свидетельницей и с любовником своей жены. Они должны замолчать.

— Ты мне их убить, что ли, предлагаешь? — невесело рассмеялся я. — Ты соображаешь, кто перед тобой? Я такими делами не занимаюсь. Людей в цемент закатывать положено тому, кто стоит гораздо ниже ступенькой на этой иерархической лестнице. Я не для того прошел такой путь, чтобы теперь опуститься до банального бандита.

— Мне плевать, как ты это сделаешь. Хочешь сам, хочешь людей найми. Или пошли свою службу безопасности. Они подчистят.

— А почему ты так уверен, что я это сделаю?

— У тебя красивая жена. — Он нагло улыбнулся. — У нее синие глаза и фигурка что надо. Я оценил. Такой красивой женщине не место в тюрьме. И потом: подумай о сыне. Что, твоя гламурная сноха будет в тюрьму передачки носить? На зону ездить? Или, может, ее папочка-банкир расстарается? Сватья в тюрьме, да еще за убийство! Такой родней, конечно, надо гордиться!

Я понял: он прав. Знает, куда бить! Для меня семья — святое. Да я за сына… Но нельзя дать понять этому Муркину, что я напрягся.

— Дай мне подумать.

— У тебя сутки, не больше, — жестко сказал он. И куртку застегивает. — Все, я пошел. — И вдруг рассмеялся: — Гадаешь, есть ли у меня оружие? Может, проверишь?

— Может, и проверю.

— Валяй. Самое время. — Я, понятное дело, с места не тронулся. Я еще не все дела на этом свете закончил. К примеру, внуков не дождался. — Завтра позвонишь мне. Я тебе продиктую телефон Эдика.

— Так его зовут? Эдик?

— Да.

— Может, эсэмэской скинешь?

— Так запомнишь. Свидетельницу сам найдешь. И поторопись. Я долго ждать не буду.

И ушел. Я услышал, как входная дверь хлопнула.

Скажу честно: никогда еще мне не было так хреново. Разве что когда Стефания рожала. Тогда я тоже растерялся и не знал, что делать. Когда со мной что-то случается, я это вполне могу пережить, но когда с ней… Меня на какое-то время прямо вырубило.

Есть два мира, мир женщин и мир мужчин. В первом легче живется красивым, во втором сильным. Красивой женщине всегда уступят место даже в переполненном общественном транспорте, кто-нибудь да на коленки посадит, перед ней заботливо откроют дверь, решат любую ее проблему, подадут руку, когда она выходит из автобуса. Это я по своей жене знаю, сам не раз наблюдал. С мужиком наоборот, если он такой сильный, как я. Всегда подвинутся, дадут дорогу, расчистят место, чтобы он решал свои проблемы. Да ну его! Охота, что ли, связываться? Вон он какой огромный! Для того чтобы комфортно устроиться в этом мире, женщине достаточно просто быть красивой, а мужику иметь устрашающий вид. По крайней мере, сильно не напрягаться. И так все дадут.

Так что по большому счету до сегодняшнего дня проблем-то у меня особых не было. Никто не хотел связываться. Взять того же Бориса. Он ведь заранее знал, чем все закончится. Еще бы! Во мне почти центнер веса! Я штангу килограммов под двести без видимых усилий жму! Мне стоит только из машины выйти, чтобы обидчик поспешно отчалил!

А тут вдруг я вспомнил старый советский фильм «В бой идут одни старики». Про летчиков на войне. Он мне так нравился в детстве, этот фильм, что я и сам хотел стать летчиком, да не случилось. Там есть такой эпизод, который почему-то намертво врезался в память. Про таран. Когда один летчик рассказывает другому, как его сбили. Мол, говорят, немец трус, немец боится лобовой, обязательно свернет. А мой не свернул. Ударил так, что плоскости посыпались. Очнулся на земле.

Вот и я в такую же ситуацию попал. До сих пор небо было мое, и никто не рисковал идти на таран. А сегодня… «А мой не свернул». Мало того, он еще из пушки палит, мол, не вздумай менять коридор! Лети туда, куда я тебе велю! Знаете, какое унижение?!

При нем я, конечно, пить не стал. Еще чего! Негоже этому Муркину видеть, как я напиваюсь. Еще подумает, что я испугался. Но как только он ушел, я налил себе водки, целый стакан. Выпил залпом. Сел в кресло и стал смотреть на огонь. Сна не было ни в одном глазу. Какой уж тут сон! Хотел было позвонить жене, да одумался. Что я ей скажу? Не дай бог, она услышит в моем голосе панику. А я реально не знаю, что делать. Он не свернул, этот Муркин. И не собирается. Он собирается положить меня в землю и закопать.

Моя жена убила человека. Я должен что-то решать. Да, она мне изменила. Но она моя жена, мать моего сына. И я поклялся жизнью этого сына, что никогда с ней не разведусь.

Вот в такую ночь, как эта, и решается судьба. В человеке рождается либо подлец, либо герой. Рождается, конечно, герой. А подлец… В него человек превращается, когда отходит в сторонку. Ах, она мне изменила! Да пусть отправляется в тюрьму. Я не буду с ней разводиться, раз поклялся. Но и спасать ее не стану. Она ведь это заслужила. Вроде бы все честно. У меня есть оправдание. Никто меня не осудит.

Зазвонил телефон. Тот, по которому мне звонит только жена. Ну, еще изредка сын. А теперь и Муркин. Я подумал было что это опять он, с очередными инструкциями, но увидел на дисплее «Стефания». Я пока не готов был ей ответить, поэтому сбросил звонок. Жена будет оправдываться, выкручиваться, запутывать меня, а мне этого сейчас не надо. Мне надо собраться с мыслями и решить, что делать дальше.

Я смотрел на огонь и вспоминал. Такое уже было. Я ведь не из всех сваток выходил победителем. По крайней мере, не сразу, не с пеленок. Случались и провалы, не в таком, конечно, масштабе, как сейчас, так, подростковые проблемы. Когда я на воротах за школу стоял. Все нападающие в родном городе меня знали и боялись. Кому охота связываться? А этот не боялся. Ему важнее было влепить мне гол и выиграть, чем потом в больницу топать со сломанной рукой, он бы эти мучения легко пережил. Победа круче любого обезболивающего, тем более над таким, как я. И свои два «кола» по физкультуре я схлопотал. За две игры. Законных.

Я с ним, конечно, пытался поговорить. Зажал его в раздевалке и предупредил:

— Если ты еще хоть раз попробуешь…

А он смотрит мне прямо в глаза и спокойно говорит:

— Попробую.

И я понял, что бить его бесполезно. Он же бешеный! У него кураж. На него девчонки смотрят. Возможно, сидит там, на трибуне одна, из-за которой он будет рваться к воротам и наплюет на все мои угрозы. Можно только взять этот мяч. Или отбить. Другого способа нет.

И я взял.

Мы с ним, в конце концов, оказались один на один. Он же талант! Нападающий! Он всех защитников обвел и раскидал! Остались он и я. Какие-то секунды. Я увидел его глаза и понял, куда он ударит. Вот если бы я его просто избил после первой игры, когда он мне голов навешал, то не понял бы. Он бы знал, что на своей поляне, на зеленом футбольном газоне меня обязательно сделает, раз я его избил. Значит, боюсь. И спокойно бы меня обвел. Тут главное без нервов и нахальства побольше. Но я решил разобраться с ним там, где он считает себя основным. На его территории. И когда я взял этот мяч…