Кэтрин стояла широко раскрыв глаза. Все произошло так быстро. Ей доставляло жгучее удовольствие видеть это грязное животное поверженным. Питер восхищенно присвистнул.

Джервис со стоном сел. Держась за челюсть, он выплюнул на пол маленький белый предмет. Затем дотронулся кончиком языка до пустоты, где еще недавно находился его передний зуб.

– Будь ты проклят, Торнуолд, ты ишуродовал мне рот…

– Нет, это вы будьте прокляты! – двинулась на Джервиса Кэтрин. – Вы заслуживаете даже большего за свои непристойные инсинуации.

– Какой дьявол прошил вас?..

– Уж конечно, не дьявол; кажется, это вы в союзе с дьяволом. – Она передала пистолет Берку, с интересом наблюдавшему за ней. – Я позабочусь, чтобы это стало известно властям.

Джервис неуклюже встал на ноги, подол рубашки болтался вокруг его ног.

– Давайте, сообщайте. А мне придетша шкажать, что мальчишка мошенник, выманил у нас деньги, украл мой пиштолет и штрелял в бежашитную леди.

– Джентльмен не стал бы выставлять себя на посмешище, – отрезала Кэтрин.

– Но мы все же не настаиваем на обвинениях, – сказал Берк, затыкая за пояс пистолет. – Мы уезжаем.

– Вы отпускаете их? – изумилась Кэтрин. – Это что – воровской закон чести?

– Да, – ответил он. – Мы, распутники, держимся друг за друга.

Она понимала, что несправедлива к нему, ибо показания сэра Джервиса в суде превратят это дело в обычный побег из дома. Но она была слишком зла, чтобы отказаться от своих слов.

Стелла вскочила и прильнула к Берку.

– Милорд, может быть, вы позволите мне заплатить вам за помощь.

Волна ярости захлестнула Кэтрин. Она подняла с пола полупенсовик и швырнула в Стеллу. Монета, отскочив, провалилась в темную ложбинку между грудей, женщина вскрикнула от удивления.

– Вот, – сказала Кэтрин, – это все, чего вы стоите.

Берк взял ее за плечо. Его глаза блестели, но губы были сурово сжаты.

– Думаю, мы злоупотребляем гостеприимством.

Они двинулись к дверям, за ними не отставая, как утенок за матерью, семенил Питер.

– Пошлушайте! – крикнул им вслед Джервис. – Мой пиштолет…

– Я присоединю его к своей коллекции, – сказал Берк, закрывая дверь, с тем чтобы не слышать последнего шепелявого проклятия Джервиса.

Возле конюшни Питер остановился и, опустив голову, стал ковырять землю носком сапога. Послеполуденное солнце освещало его трогательно тонкую согнутую шею.

Кэтрин тревожилась, что в гостинице произошло что-то еще и мальчику стыдно признаться в этом. Она крепко прижала его к себе.

– Ты уверен, что с тобой все в порядке? Они не… заставляли тебя делать что-нибудь, чего бы тебе не хотелось?

По его голубым глазам было видно, что он смутился.

– Они хотели, чтобы я лег спать. Но днем я никогда не сплю.

Берк присел на корточки.

– Есть такие взрослые, которым нравится делать детям больно. Никогда не позволяй трогать тебя там, где тебе неприятно.

– О! – Питер свел брови, осмысливая совет. – Миссис Кэти?

– Да?

– Я боюсь возвращаться домой, – сказал он, еще ниже опуская плечи. – Папа запрет меня в комнате до конца жизни.

Вдыхая его детский запах, Кэтрин снова думала о своем решении. Поскольку она не могла иметь детей, ей очень хотелось поскорее открыть свою школу.

– Ты не должен беспокоиться, Питер, – сказала она, переходя на местный язык, язык ее юности. – Родители тебя очень любят. Помнишь притчу о блудном сыне? Отец устроил пир в честь возвращения своего сына.

Питер не перестал хмуриться.

– Но я так плохо вел себя.

– Настоящий джентльмен не боится признавать свои ошибки, – сказал Берк, вставая и хлопая мальчика по спине.

Они понимающе, как мужчина с мужчиной, переглянулись.

– Ладно, – сказал Питер. – Я поеду домой.

Когда Берк помогал Кэтрин взбираться на лошадь, она не удержалась, чтобы не заметить:

– Как приятно, что вам представился случай возобновить знакомство с мисс Стеллой Секстой.

Легкий румянец окрасил его щеки. Он с подозрением посмотрел на нее:

– Откуда вы узнали, что это она?

Кэтрин была готова откусить свой язык. Слишком поздно она вспомнила, что Стелла не назвала своего имени. Но может быть, ему пора узнать правду или хотя бы часть правды.

– В ту ночь я была там. – Наклонившись, Кэтрин тихо заговорила, чтобы не услышал Питер: – Я приехала в Лондон, чтобы сообщить Альфреду… э… сделать мужу сюрприз. Но я не застала его проводящим дома тихий, вечер, а, заглянув в одну из комнат, стала свидетельницей отвратительной сцены. Не стоит и говорить, что я поспешила уйти.

Желваки заходили на скулах Гришема.

– Альфред никогда не говорил мне об этом.

– Я его просила. Ситуация была такова, что ни одна респектабельная дама не пожелала бы в ней оказаться.

Берк накрыл ладонью ее руку, державшую повод.

– Мне очень жаль, Кэтрин. Это была ошибка. Я никогда не желал причинить вам боль.

Ошибка. Трагедия, сделавшая ее бесплодной. Она никогда не смогла бы поделиться своим тайным горем с человеком, подобным Берку.

Но нежность и тепло его прикосновения тронули ее. Она пыталась вернуть свой праведный гнев.

– Возможно, вам бы хотелось вернуться к ней. Мисс Секстон, вы и сэр Джервис составили бы веселую троицу.

Он сжал челюсти. Затем в его глазах загорелся знакомый огонек.

– Я теперь предпочитаю быть вдвоем. Один на один.

Жаркая волна поднималась из глубины ее тела. Она с такой силой натянула поводья, что лошадь повернула в сторону.

– Просто проводите меня домой.

– Как пожелаете. – Он отошел от нее и подсадил Питера в седло.

Кэтрин, прищурившись, смотрела на заходящее солнце и старалась не думать о своем безрассудном влечении к Берку Гришему. Бал. Она должна помнить о своих обязанностях. Гости начнут прибывать на это торжество, на котором Пруденс и Присцилла будут представлены местному высшему обществу, в восемь часов. И что еще более важно, это походило на сигнал к началу охоты на женихов. Лорена никогда не простит ей, если Берк не пригласит Присциллу на первый танец.

Кэтрин вздернула подбородок. Пусть ругается эта женщина. Если бы не сообразительность Берка, они не успели бы вовремя найти Питера. Дрожь пробежала по ее спине, когда она представила, что мальчика могли лишить невинности таким гнусным образом.