— Это будет шоу! — восхитилась я.

— Казаки обидятся, — сказал мессер Софус.

— Какие еще казаки?

— Да галактические. У них куреня по всей Вселенной и Образцово-показательный казачий хор песни и пляски! Их надо обязательно пригласить в качестве особого музыкального подарка для гостей. На этом пока остановимся. О’кей, анапестон, — сказал мессер Софус прибору.

— О’кей, мессер Софус. Рад снова быть активированным. Какое у вас задание?

— Во-первых, мне необходимо, чтобы в радиусе определенной местности ты создал имитацию протоязыка. Чтобы все, кто находится в этой местности, понимали друг друга без переводчика.

— Задание понял, выполняю. Выполнено.

— Далее. Необходимо разослать в космосе сигнал, который я тебе закодирую и передам. Мы собираемся провести всемирный поэтический фестиваль.

— Прекрасно. Обожаю поэзию.

Сказано — сделано.

Поэт Вуалехвост первым поселился в одном из больших аквариумов Поэтополиса, плавал и плямкал губами. Мы готовили парадные платья и, благодаря тому же анапестону, разные виды еды для гостей.

Гости с нашей Планеты прибыли незамедлительно — сами понимаете — ехать недалеко, герцога многие знали, да и возможности покрасоваться лишний раз ни один поэт не упустит.

Как вы думаете, кто явился первым после Вуалехвоста? Смиренный брат Юлиус, который в церкви Святой Юстиции достиг солидных должностей и как поэт, воспевающий истинную веру, и как главный ревнитель этой веры.

— Герцогиня, мои соболезнования, — почтительно склонился он передо мной.

— Благодарю вас, — скорбным тоном молвила я из-под траурной вуали. — Я никогда не смирюсь с утратой. И этот фестиваль созван в память моего гениального мужа, в знак того, что поэзия и мир должны снизойти на людей и закончить все распри, ссоры, обиды. Пусть имя Альбино Монтессори станет символом мира и благородства.

— Вы совсем не знали своего мужа, герцогиня.

— У меня для этого было слишком мало времени.

Я откланялась. Наверняка Юлиус явился шпионить. Мало того, а если он провез с собой жучков?

Впрочем, мы же не делаем ничего предосудительного! Фестиваль проводится с разрешения и под покровительством его величества, так что тут все в порядке. Ну а как на фестиваль смотрит Святая Юстиция, мне дела нет.

В этой суете мне мало удавалось побыть с Маттео, в основном мы с Оливией принимали у входа в Поэтополис гостей, а Маттео был в замке герцога — мало ли, времена такие, чуть отвернешься, целый замок экспроприируют!

Постепенно поток гостей нарастал. Сначала мы принимали Ближний Космос, обитателей нашей Галактики. Потом стали подтягиваться ребята из параллельных вселенных и антисингулярностей. Чудны были — не передать. Но наш славный анапестон очень хорошо решал языковую проблему, так что никто ни на кого не кидался, даже если в обычной жизни один поэт был пищей другого.

К торжественному открытию сцена Поэтополиса была украшена лентами и растительностью всех спектральных оттенков. Все утопало в цветах. Поэты заняли целиком площадь Поэтополиса (а это немаленький размер) и ждали, когда на сцену взойду я.

Вдова великого поэта.

— Ахынг тхаэнг’нгумоно шо, — старательно выговорила я фразу общемирового благословения Всего Сущего. Дальше уже старался анапестон. — В жизни каждого мыслящего существа есть радость и есть скорбь, обретение и потеря. Так я обрела и потеряла своего супруга, талантливейшего поэта, герцога Альбино Монтессори. Оливия, моя падчерица, осталась без отца. Но наш дух не сломить, ибо все здесь отдано во славу великой поэзии. Во славу таких поэтов, как вы.

— У-лю-лю! — засвистели поэты. Это была общекосмическая формула приветствия.

Дождавшись тишины, я продолжила:

— Поэзия совершенствует Все Сущее, а Все Сущее совершенствует поэзию. И охватить всю поэзию невозможно, так же, как и необъятно Все Сущее. Слава поэтам!

— Слава!

— А сейчас я хочу предоставить слово для приветствия старейшему поэту нашей Галактики, двухсотпятидесятилетнему Амброзиусу Сладкогласому.

Под бурные аплодисменты на сцену вынесли гигантский гриб. О небо, где его только раскопал мессер Софус? Но оказалось, что суть не в том.

Дама, довольно крепкая в плечах и форме Святой Юстиции, вынесла на сцену… ту самую гигантскую гусеницу, которая допрашивала меня и все волновалась насчет того, не Алиса ли я. Дама усадила гусеницу на гриб, и склизкий поэт немедленно принялся жаловаться, что гриб жесткий, где кальян с каннабисом, и вообще тут наверняка полно Алис.

— Алис здесь нет, мой господин, — поклонилась я. — Прошу вас приветствовать поэтов, собравшихся на фестиваль. Да, сейчас вы отдаете силы Святой Юстиции, но было время…

— Никогда нельзя быть уверенным, что рядом не прячется Алиса. Где мой кальян?

Подали кальян. Амброзиус глубоко затянулся, выпустил ровные колечки дыма и молвил:

— Когда мы были молодыми и деньги были золотыми, был у нас, поэтов, свой гимн. Позволю себе процитировать из него несколько строк, подходящих к моменту:

Все опять зааплодировали. Анапестон, умничка, мягко перевел этот старый похабный гимн.

— Пишите, дети мои, — благословил кальяном поэтов Амброзиус. — Поэзия смягчает кирпичи бытия, что сыплются нам на голову. Все. Ерго, я кончил. Унесите меня и проверьте, нет ли на дороге Алис.

Прекрасного Амброзиуса унесли, вместо него на подиум взошел мессер Софус. Он объяснил сугубо бытовые вопросы, обратил внимание на волонтеров, которые станут помогать поэтам в обживании Поэтополиса, и добавил также, что темы для стихов каждый день будут определяться при помощи подбора случайных чисел в лазерной рулетке. Некоторые возроптали, а некоторые даже и приободрились. Итак, добро пожаловать, поэзия!

Из дневника участника фестиваля: