А я? Я тоже приняла участие в приготовлениях, как подобает хорошей жене. Это было не так уж трудно. Мне, как и братьям, хотелось, чтобы Дурьодхана раскрыл рот от изумления, узнав, во что мы превратили это некогда дикое место. Я хотела, чтобы он был ослеплен богатством Пандавов — включая меня, их коронованную царицу. В конце концов, они этого заслуживали после стольких лет борьбы и унижений, наполненных чувством страха за свои жизни. Я отдала распоряжение служанкам начищать дворец даже ночью, поварам приготовить самые изысканные кушанья, царскому портному сшить самые изящные одежды, а садовникам велела превратить каждый куст сада в цветущий букет. И если и существовала какая-то иная причина, по которой я это делала, я старалась не думать о ней.

Празднования начались хорошо. Мои мужья были вежливыми и сдержанными, полные энтузиазма, они радушно приветствовали входящих царей. Братья в первый раз принимали таких высоких гостей и очень хотели все сделать правильно. Все правители оценили их гостеприимство и обходительность, и, одарив их многочисленными подарками, заняли места, чтобы насладиться торжеством. Позже мы поймем, что недовольство внутри них росло с самого начала. Редко когда человеком, а в особенности правителем, не овладевает зависть из-за внезапного успеха человека своего круга. Все мы (за исключением Юдхиштхиры) знали эту правду. Нам следовало бы быть настороже, но присутствие Кауравов сбило нас всех с толку.

В тот день, когда я узнала о том, чего я одновременно и боялась, и с нетерпением ждала, что Карна будет в числе сторонников Дурьодханы, я вышла в маленький уединенный внутренний дворик, на который выходили окна моей спальни, и села среди деревьев ашвагандхи, прислонившись спиной к теплой каменной стене. «Дай мне сил правильно поступить», — шептала я, сама не зная кому. Я не особо верила в богов. Всегда слишком занятые своими распрями, они часто обманным способом получали то, что хотели. Нежный послеполуденный ветер обдувал меня. Желтые цветки ашваганды дрожали, распространяя вокруг свой едкий, тяжелый запах. Казалось, что дворец, убаюкивая меня в своих объятиях, разговаривал со мной. Думаю, он говорил, что приход Карны был возможностью для моего искупления.

И когда Карна прибыл, я взяла себя в руки, подавив переживания, неловкость и безрассудство. Я стояла рядом с мужьями и приветствовала его уверенным голосом так же, как и всех остальных из Кауравов. Я специально устроила встречу, где я могла проявить свое гостеприимство к ним. Я хотела через великодушность стереть из его памяти нанесенное мною оскорбление. Мы уже не были такими глупыми и незрелыми, как раньше, мы состояли в браке, и уже могли позабыть прошлые обиды.

Но Карна не захотел принимать мое радушие. Я предоставила ему одну из наших великолепнейших гостевых комнат с балконом. Из ее окон открывался прекрасный вид на озеро, которое каждую ночь серебрили лунные лучи. Однако Карна отдал эту комнату Духшасане, выбрав себе небольшую гостевую с окнами, выходящими во внутренний двор. Все считали его поведение безупречным. Он сопровождал Дурьодхану на всех общественных мероприятиях: жертвоприношениях, танцах, обсуждениях вопросов царского двора, и сидел на них терпеливо, если не с удовольствием. Но когда Юдхиштхира решил организовать встречу с моим участием — устроить обед в узком семейном кругу или вечер чтения стихов, Карна отклонил наше приглашение. Если мы случайно сталкивались на дорожке возле дворца, то он учтиво отвечал на мое радушное приветствие и шел дальше. В конце концов, с сожалением была вынуждена признать, что он не собирался позволить мне искупить свою вину.

* * *

В последний день яджны[17], после того, как Юдхиштхиру нарекли великим среди царей Бхарата, от него ожидали выбора почетного гостя среди собравшихся правителей. Много ночей мои мужья ломали голову над тем, кто им станет. Может, это будет самый старший? Тот, у которого самая большая земля? Или тот, кто славится своей щедростью, жертвуя деньги на благотворительность? Или кого они считали своим союзником? Но они так и не смогли определиться.

Тогда на собрании Юдхиштхира сказал Бхишме:

— Дедушка, все здесь согласятся с тем, что ты мудрейший среди нас. Поэтому ты должен выбрать почетного гостя.

Стоя позади него, я могла видеть то, чего Юдхиштхира не видел: не все были согласны с ним. Хотя они не осмеливались высказываться против Бхишмы, все же у него было много недоброжелателей. Некоторые не доверяли ему из-за клятвы, которую он дал, потому что они считали ее ужасной и неправдоподобной. Другие возмущались из-за того, что он не позволил им отделить царство Кауравов. Третьи ненавидели его просто потому, что он любил нас.

Когда я это осознала, у меня задрожали руки. Все это время, живя в безопасности во дворце, я думала, что нам ничто не может угрожать. Я была уверена, что, так как мы никому не желаем зла, никто нас не обидит. Но все это время зависть подступала к стенам нашего дворца, и сейчас у нее появилась прекрасная возможность вползти внутрь. Она делала уродливыми лица царей, сидевших передо мной и перешептывающихся друг с другом. С каждым словом неприязнь к моим мужьям росла.

— Кришна, — объявил Бхишма, заставив меня вздрогнуть. — Кришне следует быть почетным гостем.

Его решение стало камнем, брошенным в осиное гнездо. Собравшиеся зашумели. Некоторые из них обрадовались, а мои мужья не могли спрятать улыбки, кто-то был недоволен, но большинство выглядели сбитыми с толку. Я тоже была озадачена, хотя любила Кришну. Он был второстепенным королем, несмотря на чудесные истории, окружавшие его. Что же знал Бхишма о нем, чего не знала я?

Кришна, сидящий позади с остальным кланом Яду, поднялся. Казалось, что он не особенно обрадовался. Мне всегда было сложно понимать эти переменчивые выражения лица, но я подумала, что он смирился. Он сложил свои ладони в знак принятия титула и спокойно пошел к кафедре. Его поведение немного успокоило всех. Юдхиштхира с облегчением вздохнул.

Затем Шишупала, правитель Чеди, вскочил со своего места с побагровевшим лицом. Я его видела во время сваямвары, во время которой он возглавил разъяренную толпу, которая пыталась убить Арджуну. Он был мастером провокации, на которые его толкали постыдные помыслы. Мое сердце замерло: я не знала, что он сейчас сделает.

Шишупала саркастически зааплодировал.

— Да это же удивительно! У нас так много великих героев на собрании, а титул достается пастуху, который стал царем, вероломно убив своего дядю. Человек, которому много раз мой друг Джарасандха позволял сбегать с поля битвы! Человек, который отомстил, подстрекая Бхиму убить моего друга! И его мы должны сегодня чествовать! Чего еще можно ожидать в суде правителя-бастарда?

Все онемели от изумления. Я не осмеливалась взглянуть на Юдхиштхиру. Арджуна вышел вперед с мечом в руке.

— Шишупала, — сказал Бхишма, пытаясь собраться с духом, — ты здесь гость, но ты забыл, что должен быть вежливым с хозяевами. Я не хочу, чтобы Пандавы согрешили, убив тебя, поэтому я прошу тебя забрать назад свои постыдные оскорбления.