Створки люка захлопнулись, “F-117A” с креном на левое крыло за полминуты набрал крейсерскую высоту, уходя вверх почти “свечкой”. На Джесса навалилась перегрузка в три с половиной “g”, зато такой маневр позволил ему остаться незамеченным для вражеских радаров.

Инфракрасная система сбора данных, расположенная перед пилотской кабиной, вывела на маленький боковой экран схему воздушной обстановки, дополненную данными с самолета-разведчика “Авакс”, который барражировал в ста пятидесяти милях севернее. Обстановка опасений не внушала, лишь на пределе радарной видимости мигали точки двух югославских самолетов. Вероятнее всего, гражданских, выполнявших внутренние рейсы. Боевых машин ВВС СРЮ не наблюдалось.

Коннор прорвался сквозь облачный слой и повторил маневр захода на цель. На этот раз он сбросил контейнер с кассетными бомбами – металлический цилиндр, начиненный двухфунтовыми шариками, которые рассыпались по земле и детонировали от малейшего прикосновения. Они предназначались для борьбы с сербскими пехотными подразделениями и командами минеров, направляемыми на пораженные бомбами объекты. В руководстве НАТО придерживались мнения, что только максимальные потери в живой силе противника, происходящие внезапно при разборе завалов или восстановительных работах, сподвигнут сербское руководство пересмотреть свое отношение к этническим албанцам. Подобная стратегия потерпела полное фиаско в отношении Ирака, где население еще теснее сплотилось вокруг одиозной фигуры своего лидера, но умники из Пентагона настойчиво вбивали эту методу в головы европейских военных.

Капитан Джесс Коннор не вдавался в тонкости и просто выполнял приказ.

Управляемые лазерным лучом бомбы “BLU-109” в крошево разнесли корпус фабрики, где выпускались комплектующие детали для холодильников. Стоимость американских “умных” снарядов в несколько раз превосходила стоимость уничтоженных компрессоров и патрубков. Взрывом убило двух рабочих, в ночное время мастеривших для себя насос для поливки огорода, и сторожа, мирно дремавшего в своей каморке.

Контейнер с кассетными бомбами немного отклонился от расчетной траектории и раскололся о землю в самом центре строительной площадки возле блочных многоэтажек. Наутро прогремело несколько взрывов, и список жертв операции “Решительная сила” пополнился четырьмя убитыми и семью ранеными детьми в возрасте от трех до десяти лет.

Кудесник немного покружил над объектом, обозначенным на карте как “цель номер 14”, – ждал реакции сербского ПВО или появления югославских “МиГов”. Ему хотелось использовать противорадарные ракеты или, если очень повезет, висящие под крыльями “AIM-9 Сайду-индеры”". Но югославские ВВС будто не видели кружащих в небе вражеских самолетов и свои истребители в воздух не поднимали. Равно как и не переключали радары в активный режим.

Джесс посмотрел на указатель уровня топлива и развернул самолет на обратный курс 020. С мыслью о маленьком белом силуэте самолета под фонарем кабины, означающем сбитый в воздушном бою вражеский истребитель, пришлось попрощаться. Впрочем, Коннор надеялся, что только на время и судьба даст ему шанс увидеть в прицельной рамке хвост югославского “МиГа”.

На следующее утро пресс-секретарь НАТО Джеми Шеа сообщил журналистам об успешном бомбометании в первую ночь операции по усмирению диктатора Милошевича и особо подчеркнул эффективность “ночных ястребов”, нанесших точечные удары по сверхсекретным объектам югославской армии. Согласно пресс-релизу Северо-Атлантического Альянса, распространенному к полудню, воздушный флот стран-союзниц уничтожил 17 комплексов ПВО и почти сотню других, не менее важных целей. Помимо этого, потери югославов составили пять “МиГов-21” и один “МиГ-29”.

В закрытой сводке, розданной только высшим офицерам НАТО, в строчке напротив “F-117A” с бортовым номером 486 значился завод по производству компонентов химического оружия.

Пропагандистская война, охватывающая все уровни допуска к любой информации, стремительно набирала обороты.

День прошел без приключений. Владислав со своим маленьким попутчиком дважды пересекли извилистую каменистую гряду, покрытую по склонам меловыми подтеками, перебрались через небольшое болотце, вызвавшее у Рокотова приступ ностальгии по недавним спокойным временам, и остановились на привал в тополиной рощице у подножия пологого холма.

Рядом блестело озерцо с чистой водой. Соорудив из упругой ветви вербы, хирургической нити и изогнутой иглы импровизированную удочку, они за полчаса наловили пяток крупных карпов и зажарили их на костерке. В сухпайках оказались и соль, и перец, так что ужин получился поистине царским. От обильной и вкусной пищи Хашима тут же сморил сон.

Рокотов накрыл мальчика одеялом, а сам прогулялся до вершины, откуда до самого заката осматривал окрестности.

Никакого движения. Влад погладил цевье автомата и задумался.

“Вроде отстали. Не мудрено после таких разборок! Я треть отряда, небось, перебил. Ну, треть – не треть, а человек десять положил. Кому рассказать – не поверят. Гоняли нас конкретно, не считаясь ни с чем. А что сейчас потеряли наш след, еще ни о чем не говорит. Если они связаны с полицейскими управлениями области, то вполне могут дать на нас ориентировку. Что-нибудь да придумают. Например, я похитил мальчика, убил его родителей или что-то в таком духе... Но это не объяснит уничтожение целой деревни. Да и Хашим молчать не станет. Будут проведены проверка, следственный эксперимент... Хотя... страна в предвоенном положении, могут и расстрелять не подумавши. Нет, в населенные пункты мы пока заходить не будем. А двинемся мимо, подальше от этих мест. Не нравится мне здесь, ох не нравится...”

Владислав вытащил сигарету и закурил, пряча огонек в ладони. В отличие от неудачливых караульных, покалеченных им накануне, курить, не привлекая внимания, он умел. Научился за время экспедиции, сидя в ожидании зверя.

“Предпоследняя сигарета... Надо бы где-нибудь табачком разжиться. Налет, что ль, на лабаз в ближайшей деревеньке совершить? А что, здравая мысль! После моих подвигов разбойное нападение будет рассматриваться как детская шалость... Заодно продукты прихвачу. Хашим на подстраховке будет, как говорится, „сечь поляну"... Ладно, шуточки все это. Ближе к телу, как учил нас товарищ Ги де Мопассан, вернее к делу. Попробуем на свежую голову проанализировать обстановку. В активе то, что мы как будто от преследования оторвались... Актив большой, в нашем положении – наиглавнейший. Оружие есть, правда разного калибра и под разные патроны. Но мне одного „калаша" достаточно... Кстати, я так ни одного выстрела и не сделал, все ножами орудую да ногами-руками. Недоработочка, надобно и к стрельбе привыкать... Типун тебе на язык! Лучше без этого, тихо-мирно-незаметно, как бомж, крадущий со склада ящик с одеколоном. Лишь бы сторож не проснулся... Вот и мы лесочком-лесочком – и выйдем, куда надо... А куда надо, позвольте узнать? Лично мне надо в Питер. А дотуда лесочком далековато выйдет... Опять отвлекся. Ну что за характер! Вечно тебя заносит. Юморист-надомник! Небось, на своих собственных похоронах зубы скалить будешь, не угомонишься... Жаль, не увижу! Или увижу? Говорят, что с того света все всё видят. Ладно, до этого, будем надеяться, еще далеко... Сейчас перед нами более насущные проблемы встают. Первая: кому и как безопасно сплавить Хашима? И вторая: как мне, собственно, отсюда выбраться? В смысле, из Югославии... Но перед этим придется решить проблему-минимум – как добраться до нашего посольства и убедить посла в том, что я все произошедшее не придумал? Может, стоило уши у врагов отрезать в качестве доказательства? Нет, не пойдет. Это прямая дорога в дурдом. К тому же уши протухнут, вонять будут. Бр-р... Представляю себе картинку: