— Вероятно, никто не может знать наверняка. Но все же… — продолжала Флейта. — Хотя я и не знаю, что будет со мной и моими сестрами, я здесь не просто так. Я дарую тебе то, что ты давно хотел, когда все только начиналось. Я дарую тебе выбор. Ты можешь сделать выбор. Либо освободить Могущественное Проклятие и уничтожить все живущее человечество и все проклятия вместе с ним, либо отступить и позволить Рыбке Джонсу следовать своей судьбе, в то время как ты смиришься с позором и проживешь свою полужизнь до естественного конца.

Гримшо недовольно смотрел в ее изумрудные глаза.

— Какой же это выбор, — рыкнул он, — если ты не хочешь сказать мне то, что я хочу знать?

Флейта пожала плечами:

— Постарайся понять, я очень рискую из-за тебя. Ты не представляешь, чего стоит улизнуть от сестер! Послушай, только потому, что мы злые, не значит, что мы плохие. В глубине души я не сомневаюсь, что ты предпочтешь, чтобы Благородные Люди жили. Я верю, что в тебе есть потенциал стать лучше. Но я могу ошибаться, и если это так… Кто знает, что я тогда развязываю? Что ожидает всех нас?

Флейта пододвинулась так близко, что ее щека касалась лба Гримшо, а ее губы щекотали его заостренное ухо.

— Я обещала сестрам не говорить тебе, где прячется Могущественное Проклятие, — шептала она, — но мне нет нужды это говорить. Ты полуживой и обладаешь способностью прозреть и найти ответ сам. Ты делал это не раз. Справишься сам и сейчас, если сделаешь такой выбор. — Она отстранилась. — Еще кое-что, и я пойду. Ты увидел часть По Ту Сторону, помнишь? В ней было обещание, обещание чего-то большего, чем все это. Обычно демону проклятий не дано видеть подобное. А теперь — предостережение. Смотри. Вниз.

Расправив крылья, Флейта взмыла вверх, взмахнув хвостом и создав порыв ветра. Гримшо провожал ее взглядом. Он тихо шипел, обдумывая ее слова.

Выбор. Убить мир и Рыбку Джонса вместе с ним. Или позволить людям жить.

И предостережение.

Почти машинально Гримшо посмотрел вниз. Там было море Лимба, пустое и мертвое, как всегда. Разве что… Его сплошь черные глаза сделались круглыми от шока.

Разве что теперь, ни с того ни сего, Гримшо проник взглядом сквозь серую стеклянную поверхность. Как будто что-то находилось по ту сторону неподвижной, мертвой воды. То, что он увидел, вызвало у него мурашки, а все его внутренности будто бы сжались в узел. То, что он увидел под морем из стекла, была такая густая и такая бесконечная темнота, что он буквально почувствовал в крови ее холод. Это была темнота самой темной из ночей, и от ее созерцания в демоне образовалась зияющая дыра, хотя он не понимал, какое тьма имеет к нему отношение. Он долго и неподвижно смотрел вниз, оцепенев от ужаса, на время выкинув из головы мысли о Могущественном Проклятии и Рыбке Джонсе.

Но постепенно эти мысли вернулись, и тогда Гримшо повертел стрелки хронометра и отправился в Реальный Мир, чтобы все обдумать.

* * *

Гримшо втянул носом бодрящий соленый воздух. У него над головой небо Реального Мира было безоблачно и полно звезд, серебряная луна отбрасывала холодный свет на гуляющие волны. Картина сильно отличалась от стеклянного моря в Лимбе. Хотя под волнами в Реальном Мире не скрывалась настоящая темнота, осознание великой глубины и истинного размера всего сущего потрясало. Созерцая пейзаж, Гримшо подумал, что никто еще не видел ничего столь же поразительно одинокого или столь же поразительно прекрасного. Или, более того, столь же поразительно могущественного. Это в миллионы и миллионы раз превосходило БАБАХ.

Он сидел на том же камне, который только что покинул в Сером Мире, но здесь о него с пеной разбивались волны, обдавая демона ледяными каплями. Позади могучая скала темнела на фоне ночного неба, возвышаясь над скоплением булыжников. Тот, на котором сидел Гримшо, был дальше всего от скалы, лежал поодаль от остальных, окруженный беспокойной энергией воды, которая бурлила вокруг едва сдерживаемой мощью.

Гримшо охватил озноб, он завертел хвостом и глубже запустил когти в водоросли, облепившие булыжник. Ноздри заполнили запахи ночного воздуха и соли, в ушах стоял гул непрерывного шума волн. Обстановка идеально соответствовала мрачному, беспокойному состоянию души. Демон чувствовал, словно в него просачивается вода, она бежит к его сердцу и наполняет его своей смертельной силой.

Мысли и чувства перемешались и бурлили. Если Гримшо найдет Могущественное Проклятие и разбудит его, то достигнет цели и убьет Рыбку Джонса. Но это может положить конец миру и убить всех людей.

Он в задумчивости крутил хвост. Вопреки мнению Флейты мысль об уничтожении Благородных Людей ничуть его не беспокоила. Он хотел, чтобы на него обратили внимание, хотел выделиться. Он хотел показать им всем — и ангелам, и демонам.

А как же демоны проклятия, которые тоже погибнут? Гримшо искривил рот в презрительной усмешке. Что с того? Он не обязан им служить. Все, что он от них получал, это издевки и насмешки. Своему существованию он тоже положит конец, ну и что? Если ему удастся, если он разбудит Могущественное Проклятие и разрушит все ради своих целей, он больше не будет каким-то третьесортным подобием демона. За мгновение до того, как они сгинут, они узнают, кто одержал верх над Предназначением вопреки всему. Они узнают, кто их убил. И этого будет достаточно для Гримшо.

Окинув взглядом беспокойное движение массива моря, демон снова почувствовал толчок в сердце. Черные глаза Гримшо зло сверкали, пока мощь водной стихии проникала в каждую клеточку его бытия и пробуждала в нем желания. Он хотел быть огромным, бескрайним и могущественным. Он хотел быть БОЛЬШИМ.

«К чему волнение о смерти, — подумал он, — когда я могу быть великим!»

Посмотрев вверх, Гримшо увидел, что небо начало светлеть. Он любовался им, пока бирюзовый цвет не сменился на темно-зеленый, а затем на золотистый. И взошло солнце.

Тогда Гримшо отправился на поиски Могущественного Проклятия.

Рыбка проснулся. Он был один в комнате, но не в доме. Элис оставила дверь в спальню открытой, и он слышал, как она копошилась внизу. Он лежал какое-то время, слушая звуки утра. Обычно его будили ранние пташки, ехавшие на машинах на работу, или молочник, или запах готового тоста. Сегодня, за исключением Элис, он слышал лишь пение птиц. И только. Никакого шума машин.

Он зевнул, потянулся и сел, затем посмотрел вокруг, опасаясь притаившегося демона, который наблюдает за ним и планирует его смерть. Демона не было.

Выбравшись из постели, Рыбка натянул джинсы и заковылял вниз. У него слишком болела нога, чтобы надевать ботинки. Она все еще была обернута в носовой платок, который, судя по виду, прилип к ране, и мальчик совсем не хотел отдирать его.

В кухне Элис разложила на столе содержимое пакета из «Сейнсберис». Здесь была упаковка пластиковых ножей и вилок, баночка клубничного джема, буханка хлеба, две банки супа, бутылка воды и шоколадка. Вчерашний лимонад и печенье остались наверху.