На КП он встретился с генералом Лелюшенко и членами штаба армии. Лелюшенко рассказал о положении на участке его армии, затем пригласил пройти на наблюдательный пункт.

Туман и дождь не позволили увидеть боя, который в тот момент разгорелся в районе города, лишь слышна была артиллерийская канонада и разрывы снарядов. Уилки задавал вопросы Лелюшенко о количестве войск, атакующих город, о числе дивизий, хватает ли вооружения, есть ли в распоряжении генерала американские танки, каково «качество» немецких солдат.

Генерал Лелюшенко, отвечая на первый и второй вопросы, сказал, что вооружения хватает, американские танки имеют как плохие, так и хорошие стороны, а о немецких солдатах генерал сказал, что у них «хорошая организация, но наш солдат обладает лучшими качествами» [66].

Один из членов американской делегации, генерал Бредли, спросил о реактивных снарядах. Лелюшенко ответил, что этот род оружия при условии усовершенствования может быть весьма эффективен.

После беседы на КП участники встречи проехали на поле боя, на котором 30 июля был прорван немецкий фронт, пояснения давал генерал Покровский. Уилки слушал Покровского невнимательно и не проявил особого интереса к осмотру следов боя (разбитому вражескому узлу сопротивления, траншеям, дзотам и т. д.). В ответ на предложение Покровского осмотреть батарею тяжелых орудий Уилки сказал, что он создал для себя представление о фронте и желает поехать обратно. Таким образом, он не дал возможности сопровождавшим его американским военным подробнее осмотреть систему немецких укреплений. По дороге на КП в одной из деревень Уилки показали группу военнопленных немцев, по поводу которых он заметил: «Бедные обманутые черти, они не похожи на тех страшных гуннов, о которых так много пишут» [67]. Пленным Уилки задавал вопросы о возрасте, месте рождения, профессии.

Когда на КП Уилки предложили закуску, подобные вопросы он стал задавать Лелюшенко. В заключение встречи генерал предложил тост за дружбу советского, американского и английского народов, за здоровье Рузвельта, Черчилля и Сталина. На это Уилки ответил: «Да, мы победим. Провозглашаю тост за такого способного командующего, являющегося хорошим парнем» [68].

24 сентября в 18 часов 25 минут американская делегация отправилась в обратный путь. Шел дождь, возвращение в Москву происходило в еще более в трудных условиях. В 1 час ночи 25 сентября прибыли в город Старицу, в 9 часов утра – в Москву.

В тот же день состоялось посещение госпиталя в Боткинской больнице. Уилки показали станцию переливания крови и несколько палат с ранеными. По мнению Ф.Ф. Молочкова, сопровождавшего Уилки во время его пребывания в Москве, Уилки вновь, как и во время поездки на линию фронта, не проявил интереса к тому, что он осматривает. У советских представителей сложилось мнение, что тот приехал в СССР не для того, чтобы ознакомиться с его действительностью, а лишь с целью «зафиксировать этот факт своего посещения СССР для использования его в своих рекламных целях» [69].

В разговорах с ранеными Уилки не интересовало, в каких боях получено ранение, каково их настроение, он спрашивал: сколько лет, как себя чувствует. В ответ на эти вопросы один из бойцов отвечал, что он казак, пошел на фронт добровольцем, затем спросил, когда США начнут помогать СССР военными действиями на западе. Уилки ответил, что это будет зависеть от решения военных, после чего вышел из палаты. Но избежать неприятных для Уилки вопросов об открытии второго фронта представителю Рузвельта не удалось.

Один из бойцов после предложения Уилки сразиться с ним в шашки задал ему прямой вопрос: «Скажите, когда американское правительство откроет второй фронт». Заметно нервничая, Уилки ответил, что американское правительство, Рузвельт и он сам выступают за открытие второго фронта, но время его открытия зависит от военных, которые будут руководствоваться в этом вопросе стратегическими соображениями.

Завершился день посещением оперы «Евгений Онегин» в филиале Большого театра. В фонде Протокольного отдела не удалось обнаружить сведения об отлете Уилки из Москвы, но сохранились записи беседы третьего секретаря посольства США А. Хаупта с помощником заведующего Отделом американских стран Чувахиным, во время которой Хаупт сообщил, что Уилки вылетит из Москвы 27 сентября [70].

Примерно два месяца спустя после отъезда представителя Рузвельта из Москвы в СССР прибывает делегация американских военных во главе с генерал-майором Бредли[12], который в сентябре 1942 года сопровождал Уилки (его имя упоминается в документах Протокольного отдела в связи с поездкой Уилки на Западный фронт, в район действия армии генерала Лелюшенко, которому Бредли задал вопрос о реактивных снарядах) [71].

Самолет с генералом Бредли прибыл на военный аэродром близ Читы 18 ноября 1942 года на 5–6 часов раньше запланированного времени, так как радиостанция самолета работала на ошибочно данной ей волне и самолет был запеленгован Читой лишь за час до посадки. На аэродроме никто из представителей командования ЗабВО (на которых возлагалась встреча генерала) не присутствовал. Таким образом, официальная протокольная составляющая часть встречи американской делегации была сорвана. В этой чрезвычайной ситуации, о чем было специально доложено А.Я. Вышинскому, начальник Управления НКВД по Читинской области майор госбезопасности Портнов берет инициативу в свои руки. Представившись генералу начальником местного военного гарнизона Петровским, он приглашает Бредли и сопровождающих его офицеров[13] поехать в Читу в специально приготовленное облисполкомом для них помещение на отдых. В «роли» начальника гарнизона Портнов выступал также на завтраке и обеде, устроенном специально для американской делегации в Чите.

Следует отметить, что в своем донесении о визите Бредли в Читу уполномоченный НКИД СССР в Чите, председатель Исполкома Читинского областного совета М. Константинов особо обращает внимание на тот факт, что, в отличие от Уилки и сопровождающих его лиц, группа генерала Бредли «вела себя сдержанно и скромно» [72]. Когда генералу по его просьбе были переведены интервью Сталина от 14 ноября 1942 года и последние материалы прессы о событиях в Северной Африке, он сказал, что, «по слухам (он подчеркнул это особенно), которые ему передавали в Чунцине, Гитлер в результате событий в Африке и ожидающихся событий в Европе уже вынужден перебросить с Восточного фронта на Западный около 42 дивизий» [73].

Внимательно выслушав перевод интервью Сталина, генерал заметил, что «от встреч с господином Сталиным он вынес убеждение, что это мудрейший человек, к которому он питает глубокое уважение».

19 ноября в 8 часов 30 минут американский самолет с Бредли и сопровождающими его лицами взял курс на Якутск. Провожал делегацию Константинов. Прощаясь, генерал просил передать «глубокий привет мистеру Сталину» [74].

В конце своего донесения Константинов просит Вышинского, в связи