Я отвернулась в сторону.

— Извини. — Ректор подошел ближе. — Я был очень несдержан, повел себя неподобающим образом.

— Из-за такой ерунды… — проворчал Эди. — Тебе, Летка, и слова сказать нельзя? Каждый раз убегать будешь, когда кто-то сорвется и накричит?

— Нет. Я просто тогда приняла это слишком близко к сердцу, к тому же… — Я замолчала, не желая продолжать эту тему.

— К тому же была не виновата, — закончил за меня Амир.

— Вы нашли виновного? — Я вновь отважилась взглянуть на мужчину, больше не опасаясь осуждения с его стороны.

— Нет, но если ты чувствовала за собой вину, не стала бы так сильно обижаться.

— Мне не очень хочется разбирать это происшествие в деталях, гораздо важнее поблагодарить вас обоих за мое спасение и вашу помощь.

— Да уж… Обсуждать ты не желаешь, но как в тюрьме очутилась, сказать можешь? — Эди не собирался отступать, — или почему не уехала из трущоб на другой день? Тебя там насильно удерживали?

— Нет. Мне нужно было разузнать по поводу своей метки, вот я и осталась. Хотела встретиться с предводителем. А в тюрьму попала случайно, когда пошла вместе с Энн — хозяйкой дома, где я жила, выручать ее брата.

— Метка, брат, предводитель… Так ты с Тенью встречалась?

— Да.

— Нет, Амир, ты слышал? Летка даже до Тени добралась! Что за девчонка? А я-то тебя осуждал, что ты к ней слишком строг. Это если ей дать абсолютную волю, то где она окажется в будущем? Все, и говорить ни о чем не хочу.

Эди отвернулся и принялся складывать магические предметы в коробку. Я подошла поближе, положила ладонь ему на плечо:

— Эди, не сердись.

— Не сердись? Ты знаешь, что у меня сердечный приступ едва не случился! Еще письмо написала, будто у тебя все хорошо. А где там хорошо было, ты мне объясни?

Эди помахал перед моим лицом кожаным плетеным браслетом, задев по носу.

— Эди, — я забрала вещицу из его руки, — ты собирался их подписать, давай помогу.

Потянувшись за листом бумаги, услышала удивленный возглас опекуна:

— Ты только взгляни на бусины!

Посмотрев на зажатую в ладони зачарованную вещь, заметила, что нанизанные на тонкие кожаные косички разноцветные бусины вдруг засветились. Подняв голову, увидела пораженное лицо опекуна, а когда взглянула на Амира… сердцебиение разом ускорилось. У него взгляд стал такой, что даже сложно описать.

— Зачарованные вещи реагируют только на родственную хозяину кровь, Летта, а вот у владельца этой вещи родственников не осталось.

— А кто владелец?

— Стивен Витар, — ответил за Эди ректор.

Я покраснела до корней волос и опустила взгляд.

— Он погиб девятнадцать лет назад Виолетта, — пытаясь заглянуть мне в глаза, заговорил опекун. — Ты ведь не можешь быть его родственницей? Ты точно не сестра ему, и даже не племянница, кто тогда?

— Дочь, — прошептала я, чувствуя себя так, словно открывала самую постыдную тайну. Однако вовсе не снобизм был тому виной, я не стыдилась родства с таким достойным человеком, как раз наоборот. Мне было неловко, что скрывала этот факт от лучшего друга Стивена, который сейчас стоял рядом и не отрывал от меня глаз. Надо было рассказать ему все еще у него дома, а сейчас он может подумать, будто я действительно совершенно не рада оказаться дочерью виера, потому и скрыла «неприглядный» факт.

— Почему ты не сказала раньше? — задал вопрос Амир, будто прочитав мои мысли.

— Мои родители скрывали это ото всех, и я не хочу, чтобы их тайна открылась. Это единственная причина. — Я нашла в себе силы открыто посмотреть Амиру в глаза.

— Дочь его и Мэри, — тихо проговорил ректор, потом вдруг развернулся, вышел из комнаты, и я услышала, как хлопнула дверь кабинета.

— Летта, — позвал растерянный Эди, — вот теперь ты меня добила окончательно.

Я ему не ответила, схватила браслет и направилась следом за ректором.

Отыскала я Сенсарро в саду. Он стоял на мосту, перекинутом через ручей, и смотрел вниз на воду. Я подошла и встала рядом.

— Вы не сказали по поводу экзаменов, — тихо заговорила, теребя в руках браслет.

Амир промолчал, потом едва слышно вздохнул, уперся локтями в перила и запустил пальцы в волосы.

— Жизнь — удивительная штука, — ответил он. — Кажется, что навсегда лишился чего-то дорогого, оставил все, связанное с ним, в далеком прошлом, а потом вдруг прошлое вновь вторгается в настоящее и переворачивает устоявшиеся представления, заставляет переосмыслить все заново.

— Эта новость стала для вас ударом? Вы наверняка полагаете, что я недостойна быть родной дочерью такого человека.

— Не ты недостойна, Летта, но так все сложилось. Эстер и Роланд забрали тебя и старательно искореняли все те задатки, что были даны от природы, пытались подстроить под себя и свои представления о жизни. Сейчас нелегко разобраться в уже сложившемся характере. В тебе воспитание и истинная натура находятся в постоянной борьбе друг с другом. Ты просто соткана из противоречий и не обрела еще своего стержня.

— Но разве я не изменилась с нашей первой встречи?

— Не столько изменилась, сколько раскрылась, Летта. Вышла из своей скорлупы.

— В этом есть и ваша заслуга.

Он усмехнулся:

— Намекаешь на похищение?

— На то, как сурово вы погрузили меня в совершенно иной мир. Это помогло переменить мое мировоззрение.

— Есть люди, которым ничего не помогает, а с тобой не все потеряно.

— Знай вы с самого начала, чья я дочь, стали бы действовать иначе?

— Безусловно. Я бы сам отдал тебе шторы из своего кабинета.

Я покраснела, вспомнив про тот давний случай, а Амир замолчал, задумчиво посматривая на сорванные ветром листья, закружившие хоровод над гладью прозрачного ручья, потом негромко и уже серьезно добавил:

— Постараюсь впредь избегать подобных ошибок, а ты имеешь полное право принимать самостоятельные решения, никто не будет на тебя давить. Если же понадобится моя помощь, достаточно просто позвать.

— Спасибо.

Я была благодарна ему за эти слова, но только совершенно не хотела покровительственного отношения. Мне не нужен был второй опекун в лице Амира. А чего конкретно я от него хотела, пока и сама не разобралась.

— Надеюсь, вы больше не считаете меня взбалмошной и капризной девчонкой? Не думаете, что я всегда стремлюсь потешить собственное самолюбие?

Может, не стоило напоминать ему эти речи, брошенные в гневе, но захотелось прояснить все прямо сейчас, пока он разговаривал со мной, отвечал на вопросы.

Амир притворно вздохнул: