– Зачем ты это делаешь, пап? Неужели ты не понимаешь, что это невозможно?

– Что невозможно, Лизонька? Для двух любящих людей нет ничего невозможного! Любовь преодолевает самые немыслимые преграды. А тут какая-то Америка!

Если б такую сентиментальную сентенцию выдала я, он бы высмеял меня за идеализм и банальность выражений. Но я, по природе своей будучи доброй, воздержалась от комментариев на этот счет: совершенно очевидно, что влюбленный мальчик слегка не в себе.

– Почему ты так уверен, что Машка любит тебя? Я, например, в это не верю, потому что она еще совсем недавно поносила тебя на чем свет стоит, а вместе с тобой и всех остальных российских мужиков. – Мне очень не хотелось бы, чтобы гордая и циничная экс-возлюбленная еще раз прошлась по Ромкиной пламенной и искренней любви. Он, конечно, любил ее не так, как она ждала и хотела, но очевидно, что чувства его были сильными и искренними, иначе бы он никогда не отважился на такой рискованный для чувства собственного достоинства шаг.

– Это от обиды, и вообще… Машунечка любит иногда преувеличивать, а потом отойдет, и ничего. Я уверен, что она уже сто раз раскаялась в том, что уехала. Что ее могло ждать там, в этой Америке? Чужая страна, чужой язык, тупой америкашка, который никогда не будет любить ее так, как я! Вы знаете, что в большинстве своем американцы удивительно тупы и слабо интеллектуально развиты.

– Даже слушать не буду эту глупость! – Меня всю начинает трясти от гнева. – Сколько можно! Ты позвал нас для того, чтобы нести эту чушь про «тупых американцев»? Я лучше домой пойду, что, у меня дел других нет? Знаешь, что я думаю обо всем этом? Есть два основных способа достижения своих целей. Первый истинно русский: ввязываться в самые бесперспективные авантюры, полагаясь исключительно на авось, свою интуицию и «пламенные» чувства. Выхлоп всегда понятен: либо завоюешь царевну и полцарства в придачу, либо голову с плеч! Начиная с Ивана-дурака, многим почему-то везло и не раз! На том и стоит Россия! И есть второй способ, более свойственный западной культуре: рациональный. Взвесить все «за» и «против», оценить шансы, выверить риски, наметить пути и только тогда – полный вперед – к тщательно просчитанной победе. Если ты выбираешь путь первый – тогда поезжай прямо завтра и даже не думай, как ты будешь действовать и что говорить. Просто садись в самолет и лети. А если ты выбираешь второй путь, то первое, что тебе, на мой взгляд, стоит делать, так это перестать недооценивать предполагаемого противника!

– Ну ладно тебе, чего ты так завелась-то? Я все понимаю и вполне в состоянии оценить свои шансы. Здесь, в Москве, я обеспечу ее всем, зачем ей Америка? Здесь я найду для нее любое дело, которое захочет, а если ей больше понравится сидеть дома – пожалуйста, тоже без проблем.

– Откуда ты знаешь, от чего она сбежала туда и что там ей нравится? Хотя ты прав, конечно, в одном: если она еще любит тебя, то вполне может вернуться. И судя по ее ярости перед отъездом, может, и любит, кто ее знает. Поезжай, конечно. Как бы то ни было, лучше сделать и пожалеть, чем жалеть, не сделав. Что, кстати, думает по этому поводу твоя мать?

– Я ей еще не говорил. Но думаю, что одобрит мое решение, сама-то она всегда предпочитает действовать.

Он уехал, обуреваемый тщательно скрываемыми сомнениями, окрыленный надеждами и верящий в силу своей любви. Лиза переживала, а меня охватило какое-то странное ощущение правильности происходящего, гордости за Ромку и желания, чтобы у них все получилось. Возможно, потому, что впервые за долгие годы я становилась свидетелем его поступка. Пусть дурацкого, возможно слегка безумного, но Поступка. Не ныть, не обвинять всех подряд, не жаловаться на судьбу, а взять и сделать. Рискнуть! Попытаться. Шагнуть вперед. Да, на многое способна любовь…

Весьма скоро после отъезда нашего отважного Кая постепенно начали разворачиваться удивительные события, как будто его поступок что-то сместил в системе мироздания и вывел ее из равновесия. Сначала влюбилась Катюшка – безответно и, по ее собственным же оценкам, бесперспективно. Какой-то институтский красавец разбил ее девичье сердце. Умная барышня, соотнеся процент окружающих его претенденток со своими возможностями, совершенно пала духом и принялась страдать. Никакие наши поддерживающие уговоры о грациозности ее фигуры, красоте ее душевной организации и глубине глаз не помогали. Бороться за красавца она напрочь отказывалась, но перестать надеяться и страдать тоже не могла.

Не успели мы отпереживать за младшую, как через несколько недель всех нас сильно удивила своим заявлением Елизавета:

– Я решила взять из детдома ребенка.

– Что значит «взять», дочка? – Испуганная Валюшка чуть не выронила любимую чашку с красными маками.

– Значит – усыновить.

– Кто ж тебе даст? Ты ж не замужем, молодая совсем. И почему тебе надо кого-то брать из детдома? Сама можешь родить!

– Я все решила, мама. Бабушка мне поможет. Я еще с ней не разговаривала. Но уверена, что, если попрошу, она мне поможет.

– Для чего тебе это надо, Лиза? – Я никак не могла прийти в себя. – Для чего ты это делаешь?

– Я не могу этого объяснить. Я просто должна это сделать.

– Ты понимаешь, как изменится твоя жизнь? А твоя карьера? Твоя учеба? Как ты все будешь успевать? А замуж? Как ты выйдешь замуж? Я ничего не понимаю! – Валюшка была близка к отчаянию. Елизавета обычно произносила вслух только окончательно принятые решения, и уверенность в ее голосе не оставляла нам никаких надежд на пересмотр странной идеи.

– Мама, я похожа на ветреную, сумасбродную девицу? Я когда-нибудь огорчала тебя глупыми, необдуманными поступками? Меня скоро можно будет в музее показывать как образец благоразумности. Тебе не о чем беспокоиться, мамочка. Это трудное и выношенное решение. Я уже несколько месяцев ездила по детским домам и видела этих детей, и я прекрасно понимаю, что меня ждет. Конечно, сначала мне хотелось взять их всех, немедленно увезти оттуда, обнять, обласкать, накормить. После первых трех поездок я ревела ночи напролет, но к пятому детдому я начала понимать, что всех взять не смогу. Жалеть и плакать бесполезно. Бесполезно желать, чтобы мир изменился настолько, чтобы нигде не осталось детских домов. Игрушки, новые платья, телевизоры, деньги – все бесполезно. Каждому из них не хватает одного и самого главного – матери, читающей сказку на ночь, отца, способного поднять на руки и защитить от всех бед и несчастий, семейных ужинов и комнаты, которая будет принадлежать ему одному. Все это я могу дать пока только одному ребенку – моему одуванчику Васютке. Когда ты его увидишь, мама, ты тоже перестанешь сомневаться и у тебя возникнет желание забрать его оттуда сию же минуту.

– Да, но ты сама сказала, что ребенку нужен отец.

– Он будет, мам, обязательно будет, правда, не знаю когда.