Но вот губернатор Джиарод. После ужина у гражданина Фосиф и последующей встречи в кабинете у меня сложилось впечатление, что губернатор Джиарод — не только сообразительный, компетентный человек, но также что она понимает: конфликт Анаандер Мианнаи с самой собой возник внутри нее, а не где-то еще. Не думаю, что могла составить о ней настолько ошибочное мнение. Но я явственно что-то упустила, что-то недопоняла в отношении ее позиции.

— База, — безмолвно обратилась я.

— Да, капитан флота, — ответила база мне в ухо.

— Прошу уведомить губернатора Джиарод, что я намереваюсь зайти к ней первым делом с утра. — Больше ничего. Если базе неизвестно, что я знаю о существовании переводчика Длайкви, не говоря уж о том, что она ужинала со мной, а затем снова ушла, то упоминание о ней только вызовет замешательство у губернатора Джиарод и капитана Хетнис. Тем временем придется поразмыслить, как справиться с этой неожиданно усложнившейся ситуацией.

На «Милосердии Калра» Сеиварден сидела в командной рубке, разговаривая с лейтенантом подразделения Амаат «Меча Атагариса», которая, очевидно, также находилась на вахте на своем корабле.

— Итак, — произнесла та, и корабль направил ее слова прямо в ухо Сеиварден, — откуда ты?

— Оттуда, где не маются дурью, стоя на вахте, — сказала Сеиварден, но безмолвно, кораблю. Вслух она произнесла: — Инаис.

— Неужели! — Было ясно, что лейтенант «Меча Атагариса» никогда о таком не слыхала, чему едва ли можно удивляться, с учетом протяженности пространства Радча, но это отнюдь не повысило ее низкую оценку со стороны Сеиварден. — А у вас все офицеры сменились? Твоя предшественница была нормальной. — Экалу (в эту минуту она спала, дыша глубоко и ровно) обрисовала бывшего лейтенанта Амаат «Милосердия Калра» как невыносимого сноба. — Но вот доктор вовсе не дружелюбна. Очень много о себе понимала, по-моему.

Доктор сидела в кают-компании «Милосердия Калра», хмурясь на свой обед, состоящий из скела и чая. Спокойная, в довольно хорошем настроении.

Во многих отношениях Сеиварден в юности была такой же невыносимой, как и прежний лейтенант Амаат «Милосердия Калра». Но Сеиварден служила на десантном корабле — что означало: она бывала в сражениях и понимала, что важно, когда идет речь о врачах.

— А тебе не нужно следить за вражескими кораблями?

— О, корабль скажет мне, если что увидит, — беззаботно ответила лейтенант «Меча Атагариса». — А капитан флота просто устрашает. Хотя, я полагаю, так и должно быть. Она приказала нам находиться ближе к базе. Поэтому мы будем соседями, по крайней мере на некоторое время. Нам следует выпить чаю.

— Капитан флота не так сильно устрашает, если не угрожать разнести ее корабль.

— Да ладно. Это было недоразумение. Как только вы представились, все выяснилось. Ты же не думаешь, что она будет на меня сердиться, а?

На базе Атхоек, в Подсадье, Калр Пять отложила блюда в комнате рядом с той, где я сидела, и пожаловалась Калр Восемь на внезапное, смутившее ее появление переводчика Длайкви.

В следующей комнате Бо стянула ботинки с вырубившейся Тайзэрвэт. Я сказала кораблю:

— Экалу не преувеличивала относительно лейтенанта Амаат «Меча Атагариса».

— Да, — согласился «Милосердие Калра», — не преувеличивала.

На следующее утро я одевалась — в брюках, еще без ботинок, застегивала рубашку, когда услышала настойчивый крик из коридора, голос, зовущий:

— Капитан флота! Капитан флота, сэр! — Корабль показал мне через Калр, стоявшую на страже в коридоре, семи- или восьмилетнего ребенка в неопрятной свободной рубахе и брюках, без башмаков и перчаток. — Капитан флота! — крикнула она настойчиво, не обращая внимания на стража.

Я схватила перчатки и быстро вышла из своей комнаты в прихожую через дверь, которую Пять открыла по моему жесту.

— Капитан флота, сэр! — сказала малышка по-прежнему громко, хотя я стояла перед ней. — Идите сейчас же! Кто-то снова нарисовал на стене! Если те трупосолдаты увидят это первыми, будет плохо!

— Гражданин… — начала Пять.

Я оборвала ее:

— Я иду. — Малышка бросилась бежать, и я последовала за ней по затененному коридору. «Кто-то снова написал на стене». Довольно несущественно. Достаточно мелко, чтобы не обращать на это внимания, — так можно было бы думать, но капитан Хетнис слишком остро реагировала на подобное прежде, и насколько именно — ясно из настойчивости этой малышки. Либо ее побудили к этому собственные заключения о том, что может произойти, когда появится подразделение Вар «Меча Атагариса», либо надоумил некий взрослый, использовав как посыльного. Достаточно серьезно. А если окажется, что там ничего нет, что ж, я всего лишь позавтракаю на несколько минут позже.

— Что они нарисовали? — спросила я, поднимаясь по лестнице в колодце доступа, единственному возможному здесь пути между уровнями.

— Какие-то слова, — ответил ребенок надо мной. — Это слова!

Значит, она либо не видела их, либо не смогла их прочесть, и я догадалась, что — второе. Тогда, вероятно, это радчааи или расвар, на котором, как я узнала за прошедшие два дня, читали и говорили здесь большинство ичана. База сообщила в мою первую ночь здесь, когда я запросила у нее какую-нибудь информацию из истории, что большинство жителей Подсадья — это ичана.

Надпись оказалась на ксхаи, но транслитерированная алфавитной системой радчааи. Сделавший это использовал ту же розовую краску, которой была выкрашена дверь чайной, находившаяся сбоку маленькой импровизированной площади. Я распознала эти слова не потому, что уже знала больше нескольких фраз на ксхаи, но потому, что они относились ко времени аннексии и были лозунгом движения сопротивления, о котором рассказала мне база две ночи назад. «Не чай, но кровь!» Здесь использовалась игра слов. Радчаайское слово, обозначающее «чай», очень похоже на ксхайское слово «кровь», и смысл был в том, что революционеры предпочтут сопротивляться и пить (или по крайней мере проливать) радчаайскую кровь, чем сдаться Радчу и пить чай. Те революционеры уже несколько сотен лет мертвы, и этот искусный лозунг — не более чем малозначительная информация из урока истории.

Ребенок, увидев, что я остановилась перед надписью неподалеку от входа в чайную, снова бросился бежать, стремясь оказаться в безопасности. Остальные обитатели Подсадья сделали то же самое — маленькая площадь обезлюдела, хотя я знала, что в этот час здесь наблюдается по меньшей мере постоянный поток клиентов в чайную. Кто бы тут ни проходил, бросив взгляд на надпись «Не чай, но кровь!», тут же поворачивал в сторону, чтобы убраться с дороги лейтенанта Вар «Меча Атагариса» и ее вспомогательных компонентов и оказаться в безопасном месте. Я была одна, Калр Пять еще поднималась в колодце доступа, оказавшись не такой проворной, как я.

За моей спиной прозвучал уже знакомый голос:

— Тот блюющий лиловоглазый ребенок был прав. — Я повернулась. Переводчик Длайкви, одетая, как прошлой ночью, когда она посетила меня.