— А когда его отпустят? — спросила Габриель с надеждой в голосе.

— Этого я не знаю.

— Но хотя бы примерно! — умоляла Габриель.

— Мисс Кой, — проникновенным голосом сказал Джим, — вы мне очень нравитесь, но я не буду вам давать никаких ложных надежд. Я не знаю, когда это произойдет. Сейчас вы можете только ждать.

И Габриель приготовилась ждать.

Три дня она прислушивалась к каждому шороху, надеясь, что сейчас откроется дверь и войдет он. Три дня она не могла уснуть, думая о том, что сейчас делает Эдвин. Габриель представляла, как он томится в сырой неуютной камере на жесткой кровати, без одеяла, замерзая ночами, и плакала от жалости к Эдвину.

Она страдала оттого, что ничем не может ему помочь. Она привыкла действовать, как только видела перед собой проблему. Искать какие-то пути решения. И вот сейчас она не могла сделать ничего! Совершенно ничего!

Ожидание сводило ее с ума.

Утром четвертого дня она проснулась и почувствовала, что что-то изменилось. Габриель не мола сказать, в чем дело. Просто и воздух стал каким-то другим, и солнце светило ярче.

Он вернется сегодня, подумала она и вновь принялась за привычное дело: ожидание.

Когда Габриель готовила завтрак себе и Тойси, в дверь позвонили. Она бросилась открывать.

На пороге стоял Эдвин.

— Эдвин! Как я тебя ждала! — закричала Габриель и обняла его.

— Где моя собака? — первым делом спросил Эдвин.

Габриель отстранилась от него.

— Мог хотя бы поздороваться, — обиженно сказала она. Не о такой встрече Габриель мечтала долгими днями и ночами. — У меня твоя Тойси, куда же еще она могла деться!

— Слава богу! — сказал Эдвин и крепко обнял Габриель. — Как я без тебя скучал!

— Расскажешь это своей собаке. Хотя ты ее не заслуживаешь! — ответила Габриель.

Она сильно обиделась на Эдвина. Ей казалось, что чувство, вспыхнувшее между ними, она просто придумала, что на самом деле ничего не было. И что Она совершенно безразлична Эдвину.

— Габриель, крошка, что с тобой? — спросил он ее удивленно.

— Мне не нравится быть на одной доске с собакой. Даже с самой лучшей.

— Ты что, ревнуешь меня к Тойси? — с улыбкой спросил Эдвин.

— Ты мог бы спросить сначала, как я тут без тебя прожила эти дни! Мог бы спросить, что я делала! Мог бы поцеловать, в конце концов! Но не требовать у меня собаку! Да еще с таким видом, будто я всю жизнь мечтала ее отравить!

— Прости, Габриель! Я так волновался за тебя. Но когда подумал, что Тойси осталась одна дома, я чуть с ума не сошел. Ты должна меня понять. Уже несколько лет она заменяет мне любовь окружающих. Она очень дорога мне. Не думай, что я не волновался за тебя. Но я просто знал, что ты у меня сильная и сумеешь постоять за себя! Ты ведь умеешь?

— Конечно, умею, — вытирая слезы, сказала Габриель. — Вот сейчас выставлю тебя из дому, чтобы знал. И буду дальше жить спокойно, без тебя.

— Габриель, родная моя! Не делай этого!

Она посмотрела на него исподлобья.

— Не смотри так! — Эдвин, смеясь, поднял руки вверх. — Чтобы тебя умилостивить, скажу, что, по всей видимости, твой комплекс останется у тебя.

— Комплекс! — с восторгом выдохнула Габриель.

— Меня вовсе не арестовывали, хотя голову намылили капитально. Они уже давно следили за Буртоном. Я был прав, это очень крупный аферист, и числятся за ним сделки вроде твоей, только там шли в дело более впечатляющие суммы. Миллионы! А мы своей самодеятельностью чуть не сорвали всю операцию. Вот и пришлось им меня временно удалить. Вроде как арестовать. Чтобы Буртон не испугался и не убежал куда-нибудь, где его будет невозможно достать.

— Но почему бы он испугался?

— Потому что узнал, что кто-то его ограбил и сообщил в полицию. В стакане нашли следы снотворного. Я не учел, что только в организме оно разлагается быстро. Сопоставили все факты и вышли на меня. Буртон до сих пор в шоке. Кажется, я первый, кого он хотел посвятить в дело своей жизни.

— Зачем? — с любопытством спросила его Габриель.

— Ему нужен был хороший адвокат, не слишком обремененный совестью.

— Да уж, с совестью у тебя точно проблемы, — обиженно сказала Габриель.

— Ну не до такой же степени! И вообще я тут подумал… Как быстро твои родители смогут приехать в Гранд-Рапидс?

— Да хоть завтра! А зачем?

— Значит, послезавтра мы с тобой идем венчаться.

— Но, Эдвин!..

— Не беспокойся, со священником я договорюсь, он мне кое-чем обязан.

— Эдвин! — вновь попыталась остановить его Габриель.

— Платье ты себе еще успеешь купить, хотя я не думаю, что тебе нравятся все эти кружева и кринолины.

— Терпеть не могу! — честно признала Габриель.

— Вот и отлично, вопрос решен. А сейчас не накормишь ли ты меня завтраком? А то в гостинице, где я жил, кормили преотвратно.

— Эдвин, тебе не кажется, что ты торопишься? Стоило бы спросить меня, хочу ли я за тебя замуж?

— А ты не хочешь? — с усмешкой спросил он.

— Не в том дело! Я не хочу, чтобы, как только я ночью случайно отдавлю Тойси лапку, в меня летело что-нибудь тяжелое! Я не хочу быть для тебя после собаки или где-то рядом с ней. И, в конце концов, ты можешь хотя бы сказать, что любишь меня!

— Габриель, ты всегда будешь для меня на первом месте. Ты — самая потрясающая женщина, которую я встречал в своей жизни. Ты сильная, умная, честная, открытая и очень, очень красивая! Я уверен, что могу доверить тебе воспитание моих детей. Я уверен, что, если ты когда-нибудь разлюбишь меня, ты честно в этом признаешься. Я уверен, что ты не будешь обманывать меня и скрывать свои чувства. Я уверен в тебе, Габриель. И поэтому я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя! — воскликнула она и, привстав на цыпочки, поцеловала Эдвина.

Он подхватил ее на руки.

— И где тут у тебя спальня? Я с ума сошел, болтаясь в этом дурацком номере и думая постоянно о тебе!

Он тут же ощутимо получил кулачком по ребрам.

— За что?! — обиженно воскликнул Эдвин.

— За то, что я тут мучилась, напредставляла себе черт знает что, а ты в гостинице отдыхал! Я прослежу, чтобы это больше не повторялось!

— Я могу считать, что ты согласна выйти за меня замуж? — уточнил Эдвин.

Вместо ответа Габриель поцеловала его.