Щеки вспыхивают от яркого воспоминания о нашей близости несколько ночей назад, о доверительных разговорах и прикосновениях. Майна выглядит точно так, как тогда – с открытым лицом, распущенными волосами, из которых только несколько прядей на затылке собраны в требуемый пучок, кимоно сидит на ней соблазнительно свободно – поясок полураспущен. Моя рука сама собой тянется в ее сторону – резкое, импульсивное движение, которое я пытаюсь скрыть, притворившись, что хотела поправить свой воротник.

– Так, значит, это тебя мадам Химура приставила ко мне нянькой!

Она улыбается.

– А кого же еще? Ты же помнишь, что я первая ученица по всем предметам?

Я приподнимаю бровь.

– Даже по поведению? – оглядевшись, чтобы убедиться, что никого из девушек рядом нет, я тихо добавляю: – Полагаю, мадам Химура не знает, что ее лучшая ученица несколько ночей назад ходила на тайное свидание?

– Понятия не имею, о чем ты.

Лицо Майны совершенно серьезно, так что я замираю, боясь, не зашла ли я слишком далеко. Может быть, только для меня события той ночи значат так много, а для нее это не настолько важно? И теперь на ее лице снова появится привычная непроницаемая маска, и она станет такой же далекой от меня, такой же отчужденной, как была прежде?

Но глаза Майны весело сияют.

– До меня также доходили слухи, что с кухни пропало немного еды и сладостей. Удивительное дело, кто бы мог на такое решиться? У тебя есть идеи, куда могла подеваться эта еда?

Я смеюсь от облегчения.

– Наверное, туда же, куда вся еда девается рано или поздно. Кому-то в желудок.

– Надеюсь, обладателю желудка понравились хотя бы сладости.

– Такие чудные сладости кому угодно понравятся.

Майна улыбается и хочет сказать что-то еще, но тут у нее за спиной открывается дверь.

– Леи! – зовет Аоки, выскакивая из своей комнаты и хватая меня за руку. – Пойдем скорее, тебе нельзя опаздывать в первый же день по возвращении!

Майна, удивленно подняв брови, занимает место по другую сторону от меня, и мы втроем спешим по коридору. Хотя мы больше не говорим с Майной о произошедшем той ночью, наш общий секрет ощущается как невидимая нить, связывающая нас, тайно соединяющая наши тела. Какое бы движение она ни совершила – пусть даже самое маленькое, например, откинула волосы или поправила оби, – мои глаза инстинктивно отслеживают его, и я спрашиваю себя, чувствует ли она нечто подобное. Эту связь, это притяжение.

Впервые со дня приезда во дворец я позволяю себе думать, что, может быть, мое будущее здесь окажется не столь ужасным. Все, что мне нужно для этого делать – стараться не попадать в неприятности.

«Не смеши меня, маленькая негодница! Ты же повсюду ищешь неприятностей на свою голову!»

Я представляю насмешливое лицо Тянь, движение ее хвоста.

«Ну, значит, мы обречены».

* * *

Павильон, где проходят наши занятия по энергии ци, – красивое двухэтажное здание с красными балками и оранжевой черепичной крышей. Эти цвета кажутся ослепительными на фоне светлой зелени садов. На карнизах трепещут флажки с записями молитв. Павильон стоит в центре круглого мелкого пруда, его гладкая поверхность ярко блестит на солнце. Над водой носятся птички, охотясь за насекомыми и мелкой рыбешкой, их крылья задевают воду, поднимая мелкую рябь.

Мастер Тэкоа ждет нас, сидя на полу в позе лотоса. На нем просторные штаны, худой, но мускулистый торс обнажен. Похоже, он не замечает прохлады. Однажды он говорил нам, что человек, способный хорошо управлять своей ци, может по желанию регулировать температуру тела.

– Займите свои места, – произносит он, не поднимаясь.

Мы с Аоки и Майной пришли последними – остальные уже здесь. Никого больше я с утра не видела, они меня тоже, и теперь, когда я вхожу в павильон, взгляды всех девушек устремляются на меня. Я опускаюсь на колени на своем обычном месте. Передо мной сидят Чжэнь и Чжинь, которые оборачиваются и посылают мне одинаковые ободряющие улыбки.

– Ты в порядке? – шепотом спрашивает Чжинь.

В ее голосе слышна искренняя забота, и это меня очень трогает.

– Да. Спасибо, что спросила.

* * *

Урок начинается с дыхательных упражнений, призванных направить поток внутренней энергии. Искусство управления энергией ци – это медитативное соединение внутренних и внешних потоков жизненной энергии. Голос наставника звучит мягко, но властно. Я стараюсь сосредоточиться на его словах, чтобы отстраниться от внешнего, абстрагироваться от щебета птиц, шелеста листвы, далеких невнятных звуков дворцовой жизни. Уроки ци – единственные, которые мне действительно нравятся, потому что на них мы учимся не правилам, не соответствию стандарту, а раскрытию собственного ритма, обретению внутреннего мира и равновесия.

Мы выполняем ряд упражнений таолу, а Мастер Тэкоа ходит вокруг нас и наблюдает, как мы справляемся. Обычно он молча наблюдает и молча же поправляет, если кто-то ошибается, но на этот раз он надолго останавливается передо мной, и вдруг разражается речью.

– Огонь. Столько огня.

Я замираю, не закончив движения. Близнецы удивленно оборачиваются.

– Огонь так горяч, что и лед сожжет дотла. Огонь, который поднимется волной и накроет весь мир…

Его голос звучит все громче, в нем слышатся резкие нотки, каких я никогда еще у него не слышала. Он, не мигая, смотрит на меня, глаза его стекленеют, становясь совершенно черными, лишенными зрачков. От его тела исходят волны холода, заставляющие меня дрожать.

– Что-то не так, – говорю я, видя, как другие девушки оборачиваются к нам. – Кажется, Мастер Тэкоа впал в транс.

Слышится резкий смех, совершенно неуместный в этой ситуации. Конечно же, это Блю.

– Что ты с ним сделала, Девятая? Похоже, ты просто не подпускаешь к себе мужчин, а? В чем твоя проблема? Только не говори, что ты предпочитаешь девушек!

Майна тут же встает рядом со мной.

– Блю, закрой рот.

Та моргает от неожиданности.

– О, вы успели подружиться! А я и не заметила!

– Внутри нее огонь, – тем же странным голосом, только еще громче, продолжает Мастер Тэкоа, и Майна не успевает ответить. Воздух вокруг наставника становится ледяным. Больше всего мне хочется укрыться от его пустого черного взгляда, но ноги словно примерзли к полу. – Огонь, который скоро вырвется наружу. Огонь, сжигающий ее и все, к чему она прикоснется. Огонь, слепящий всех, кто на нее посмотрит. Огонь, пожирающий летящих к ней мотыльков.

Блю снова хохочет.

– Нет, Девятая, я не верю, что это он о тебе. Ты не настолько яркая, чтобы привлечь хоть чье-то внимание…