И пнул японского лейтенанта в бок.

Ротный Назаренко и Василий Астахов поднялись на глинистый уступ. Отсюда была хорошо видна извилистая река Халхин-Гол. Огромное красное солнце коснулось горизонта. На плоскогорье Баин-Цаган ещё продолжался бой, хотя обе стороны устали. Японцы цеплялись за вершину и прикрывали свою переправу, по которой двигалась подмога. По склонам поднимались наши части, лошади тянули артиллерию. Думать о том, что завтра снова предстоит бой, не хотелось.

После упорных наступательных боёв подразделения Красной Армии пятого июля 1939 года выбили японцев с высоты Баин-Цаган.

Часть артиллерии и танков враг сумел эвакуировать на левый берег Халхин-Гола по единственному понтонному мосту. Затем японское командование приказало мост взорвать.

Пехоте повезло меньше. Восточный край плоскогорья круто обрывался к реке. Под непрерывным огнём нашей артиллерии и авиации войска противника скатывались вниз и как могли переправлялись через реку. Отступление превратилось в бегство.

На небольшом участке толпились тысячи японских солдат, что привело к большим потерям. Не иначе как журналистами и политработниками Красной Армии было запущено громкое название этих событий «Баин-Цаганское побоище». Тогда же была озвучена цифра японских потерь за эти дни – десять тысяч убитых. Сами японцы утверждали, что потеряли в боях за Баин-Цаган 800 погибших.

Так или иначе, но японцам был нанесён серьёзный удар. Они потеряли важный плацдарм на нашем берегу Халхин-Гола. Сколько в действительности было уничтожено вражеских солдат и офицеров и сколько их утонуло при спешном отступлении, мы уже не узнаем. Но потери были немалые, впрочем, как и наши. Японская группировка на плацдарме насчитывала более десяти тысяч человек.

Сам Георгий Жуков в своей книге «Воспоминания и размышления» дал такую оценку событиям: «Сражение закончилось разгромом главной группировки японских войск. Оно явилось классической операцией активной обороны Красной Армии, после которой японские войска не рискнули переправляться на западный берег реки Халхин-Гол».

Однако не все руководители советской военной группировки считали, что операция была «классическая». На имя Сталина пришло донесение о больших потерях бронетехники в боях за высоту Баин-Цаган. Там говорилось, что Георгий Жуков преднамеренно бросил в бой танковую бригаду без разведки и пехотного сопровождения.

Наши потери в людях, как всегда, никто не учитывал. Была проведена проверка, но Сталин уже видел, что Жуков действует твёрдо и решительно. Именно такой человек был необходим в той обстановке. Материалы проверки списали в архив – победителей не судят.

После поражения японцев при Баин-Цагане ещё несколько дней продолжались активные боевые действия на левом берегу Халхин-Гола. Напомню, что река течёт с юга на север, а левый берег расположен вблизи границы с Манчьжоу-Го. Это исконно монгольская территория: холмистая степь, преддверие Хинганских гор, обширные сопки, редкие озёра и мелкие речки. Японцы цеплялись за этот удобный для них плацдарм на монгольской земле. Даже сумели захватить несколько крупных высот. В упорном бою погиб командир 149-го мотострелкового полка майор Ремизов, именем которого назвали одну из сопок.

Тогда же японские войска оттеснили к реке наши части и сумели вклиниться в оборону. Штурмовой отряд взял под обстрел понтонный мост, по которому шла переброска людей и техники. Огонь японских пулемётов заставил прекратить переправу.

На мосту горел трёхтонный грузовик ЗИС-5, лежали убитые и раненые, несколько красноармейцев упали в воду и утонули. Пули долбили понтоны. Некоторые ёмкости, получив пробоины, частично осели под тяжестью воды. Течение грозило сорвать мост.

Сапёры во главе с комендантом переправы накладывали под сильным огнём пластырь на пробоины, забивали в пулевые отверстия колышки. Пулемётные очереди не давали сапёрам возможности устранить повреждения. Несколько бойцов погибли, комендант был ранен.

На обоих берегах реки было достаточно командиров, но единое руководство отсутствовало. Отдавались противоречивые приказы. Кто-то гнал сапёров снова на мост, они угрюмо огрызались и показывали на тела погибших.

– Вона ребята лежат, уже не поднимутся.

– А двое в речку свалились, даже булькнуть не успели.

– Я тебе булькну, – кричал командир, которому предписывалось срочно переправить своё подразделение на левый берег. – Немедленно на мост! Убрать машину!

– Не ори, – перебил его комендант переправы с наскоро перевязанной рукой. – Сейчас продолжим ремонт и грузовик спихнём.

Пулемётные очереди ударили с новой силой. Погиб комендант переправы, взорвался бензобак грузовика, пламя выплеснулось на доски настила.

Несмотря на сильный пулемётный огонь, сапёры вытащили тело погибшего коменданта, столкнули в реку горевший ЗИС-5 и погасили пламя, охватившее настил. Стараясь не высовывать головы, они продолжали заклёпывать пробитые понтоны и откачивать воду.

– Можно переправляться? – спрашивал пехотный командир. – Время подпирает.

– Мост на ладан дышит, – объяснил старшина-сапёр, заменивший погибшего коменданта. – Лучше япошкам пасть заткните. Мы воду из понтонов откачаем, тогда и вас переправим.

Но выбить «япошек» оказалось не просто. К переправе опасно приблизилось подразделение категории «А». Двести пятьдесят солдат штурмового отряда имели станковые и ручные пулемёты, в его составе действовали снайперы. Командовал отрядом, подготовленным для действий во вражеском тылу, молодой решительный капитан.

Пехота, брошенная в атаку, сразу понесла потери и залегла под огнём. Ротный командир пытался поднять бойцов, но был тяжело ранен. Между тем пулемётные очереди продолжали дырявить понтоны.

Всё это видел командир батареи лёгких полковых пушек Николай Грач. Долго не раздумывая, он приказал взводному Никите Строкову:

– Запрягай лошадей и срочно перебрось одно орудие на прямую наводку. Вместе с Иваном Федотовым погасите пулемёты, иначе они переправу угробят.

Благополучно миновав мост, распрягли лошадей и открыли огонь по японскому штурмовому отряду. Лейтенант Строков и командир орудия сержант Федотов имели опыт майских боёв, а также поддерживали пехоту в сражении за плоскогорье Баин-Цаган. Однако они не предполагали, что их ожидает.

Вначале бой складывался в пользу артиллеристов. Несколькими выстрелами удалось уничтожить станковый «Гочкис», два других расчёта благоразумно укрылись. Снаряды продолжали взрываться, выбивая солдат элитного подразделения.

Тогда японский капитан выдвинул вперёд своих снайперов. Небольшой щит трёхдюймовой полковой пушки не мог защитить артиллеристов. С расстояния трёх сотен метров японские снайперы целились нашим бойцам в лицо, как предписывалось инструкциями. Этим они внушали страх врагу.

Одним из первых погиб лейтенант Никита Строков родом из города Благовещенска. Он считался наиболее опытным командиром в батарее, но пуля его не пощадила. Сержант Федотов продолжал вести огонь. Рядом падали убитые и тяжело раненные товарищи – он старался не смотреть на их исковерканные лица и посылал снаряд за снарядом. Целиться как следует Федотов не мог, сам получил ранение в шею.