свою полную силу. Он, кстати, достиг заметных высот в исцелении следов тех событий ‒ не только для себя, но и для других.

‒ Ты предлагаешь мне обратиться за психотерапией к Кан-Гиору? ‒ брови Рэй взлетают, а тон таков, будто она не верит своим ушам.

‒ Может быть. Может быть, когда-нибудь, поговорить с ним о том, как я тогда умер. Я думаю, что Кан-Гиор поймёт, как мало кто другой. И одиночество, в котором ты оказалась, закончилось бы, потому что ты бы узнала, что есть ещё кто-то, кто знает вкус того же горя.

Рэй смотрит на меня долгим взглядом.

‒ Может быть. Если ты так уверен в этом, Амрис, ‒ может быть, когда-нибудь.

Кстати, о Кан-Гиоре. Была какая-то цель, связанная с ним, из-за которой я пришёл к Рэй.

А, вспомнил.

Договориться с Рэй, отдать ей кольцо для связи, и на галерее меня будет ждать Кан-Гиор.

‒ Рэй, возвращаясь к здешним делам ‒ нам нужно договориться о дальнейших действиях и о том, как мы будем поддерживать связь, пока я ещё здесь. Не думаю, что часто будет выпадать возможность вот так встречаться.

Рэй дотягивается и ставит на поднос тарелку и стакан, встаёт с моих колен. Идёт к балкону. Опирается руками на бортик чаши и смотрит в тьму снаружи.

‒ Первый день Мрака, Амрис. Уж не знаю, о чём ты предлагаешь договариваться. Я могу сказать одно: не загадывай под Мраком.

‒ Звучит зловеще, ‒ улыбаюсь я, но Рэй будто не слышит меня.

‒ И ты знаешь, Амрис? С точки зрения моего замысла я ведь очень хорошо выбрала, где и как родиться. И даже – когда родиться. Если я хочу научиться обманывать смерть, обыгрывать смерть, родиться принцессой Мрака, чтобы здесь и сейчас быть в тех обстоятельствах, в которых мы есть, ‒ очень красивый выбор. Я молодец.

Рэй сжимает бортик чаши, и руки её подрагивают.

‒ Но как ты можешь обманывать смерть, Рэй? Это же… смерть.

Рэй поворачивает голову, так, чтобы я в профиль видел, что она улыбается, прикрыв глаза.

‒ Во-первых, есть королевская магия. С помощью неё десяток человек я спасу от смерти, пару десятков – от тяжких телесных повреждений, а ещё сотни полторы – просто вытащу из-под Мрака. И они доживут до весны, посеют зерно, встретят пару, родят детей. Быть королевой Мрака, Амрис, ‒ это и свидетельствовать суд и смерть, и выводить из-под смерти. А во-вторых…

Рэй поворачивается ко мне, и в её глазах клубится Мрак. Однако на лице – улыбка.

‒ …что ты думаешь о том, чтобы натравить нашего милейшего регента на Орден Мрака? Направить его неуёмную энергию на уничтожение дестабилизирующих систему элементов ‒ а не на опоры, на которых она держится. М?

‒ Кстати, об Ордене Мрака. Что с ним сейчас? Что сейчас происходит в Альдагоре?

Лицо Рэй медленно заволакивает тонкой пеленой Мрака.

‒ Мы чувствовали со старой королевой Мрака, что готовится попытка свержения королевской власти. Стали готовиться за год. Она соткала альдагорский гобелен, я – ксесский. Так как то, что в день своего двадцатилетия я становлюсь королевой Мрака, а старая королева умирает, ‒ это закон, мы стали думать, как лучше использовать эту дату. Во дворце осталась девушка-мой двойник, копия чаши для лотереи и альдагорский гобелен, настоящий. Но без чаши он не действует. Позавчера ночью я тайно выехала из Альдагора. Вчера ночью жрецы ордена захватили дворец. Сегодня, в первый день Мрака, когда должно было начаться царствование королевы Мрака, старую королеву убили. Девушку, скорее всего, тоже убили, поняв, что это не я. Мне некуда возвращаться, Амрис. Я королева без королевства. Мрак – моё королевство.

Рэй замолкает. Новая волна Мрака течёт к её лицу. Рэй сжимает зубы, напрягает шею, зажмуривается, делает внутреннее усилие ‒ и Мрак отступает от её лица.

‒ Однако, как я поняла, у Ордена больше нет его главного ресурса ‒ того своеобразного противоядия от Мрака, которое они изобрели, ‒ Рэй фокусирует взгляд на мне, тяжело опирается руками на чашу и говорит с трудом. ‒ Ты вывез его?

‒ Да, ‒ меня беспокоит то, что с ней происходит, но я не знаю, как мне реагировать. И стоит ли. Может быть, это в порядке вещей. Королева Мрака, всё-таки. Настоящая магия.

‒ Как ты это сделал? ‒ Рэй тяжело дышит, но цвет её кожи возвращается к человеческому.

‒ Скажем так: деньги и связи. Я не только временно пребываю в теле главного по дворцовым закупкам ‒ я ещё и кое-что понимаю в торговле. В том числе на чёрном рынке.

‒ Амрит-я-знаю-что-почём-Саир, ‒ бледно улыбается Рэй. Покачивается.

‒ Я приму это как комплимент, ‒ улыбаюсь я и внимательно наблюдаю за ней. Мне не по себе от того, что с телом Рэй происходит что-то нечеловеческое, а мы ведём разговор как ни в чём не бывало.

‒ Так скажи мне тогда, о торговец-прорицатель, ‒ с трудом говорит Рэй. ‒ Что будет, если я предложу регенту направить свою неуёмную энергию на более полезное для планеты дело, чем то, чем он сейчас занимается?

Я просматриваю возможные исходы.

‒ Ты знаешь, насколько я вижу, это решит большинство наших проблем, ‒ развожу руками я, сам едва веря тому, что вижу внутренним взором. ‒ Если умело склонить регента на свою сторону ‒ например, нанести ему визит завтра с утра и сказать, что ты на самом деле приехала к нему, чтобы заручиться его поддержкой в деле государственной важности, ‒ то он перестанет беспокоиться, что все вдруг хотят лишить его власти, и отстанет и от тебя, и от Лерека. И займётся делом.

‒ Так и быть, не буду отправлять ему десерт.

Рэй смеётся, и её смех звучит неровно. Её руки крупно дрожат, и дрожь переходит на всё тело. Рэй отпускает чашу и опускается на колени, опираясь руками на пол.

‒ Рэй?

Рэй хватает ртом воздух и её смех переходит во всхлипы. Я в несколько шагов пересекаю разделяющее нас расстояние и опускаюсь перед ней.

‒ Рэй? Что с тобой и как тебе помочь?

‒ Держи меня, ‒ выдыхает Рэй. И я прижимаю её к себе и держу. Рэй бьёт дрожь, её тело выгибается судорогой и наконец обмякает.

‒ Рэй? ‒ осторожно спрашиваю я, когда судороги и дрожь прекращаются и её тело лишь колышется от глубокого дыхания.

‒ Мне нужно полежать, ‒ с трудом говорит Рэй. Я подхватываю её и отношу на кровать. ‒ Дай