Мой сын Орхан, глупый настолько, что хочет все постичь своим умом, много лет внушает мне, что придуманный мною рисунок счастья не может быть выполнен никогда, потому что мастера Герата умели останавливать время, но никогда не нарисуют меня такой, какая я есть, а европейские мастера, которые только и делают, что рисуют мать с младенцем на руках, не умеют останавливать время.

Возможно, он прав. Человек ведь ищет счастье не в книге, а в жизни. Художники это знают, только нарисовать не могут. Они заменяют реальное счастье в жизни на счастье нарисованное.

Всю эту историю, которую невозможно нарисовать, я рассказала моему сыну Орхану, чтобы он записал ее.

Я без смущения отдала ему письма Хасана и Кара и расплывшийся рисунок лошадей, найденный при убитом Зарифе-эфенди. Мой Орхан – нервный, неуживчивый и несчастливый; он совсем не боится быть несправедливым в оценках. Поэтому не верьте, если он опишет Кара более растерянным, а Шевкета более злым, чем они есть на самом деле; нашу жизнь – более трудной, а меня – более красивой и более своенравной. Ведь чего только не выдумают, чтобы история была интересной и мы в нее поверили.

1990-1992, 1994-1998