В полнейшей тишине, под множественными встревоженными мужскими взглядами, фурия и маг вышли из зала совещаний и прошли в небольшое помещение, очень похожее на кабинет военного.

— Мой кабинет, — кратко проинформировал генерал. — Эннийцы? — глухо добавил он, стараясь не поддаваться панике.

— Нет, ваше высочество. К сожалению, не они. Если бы на вашего сына напали эннийцы, я бы не летела сюда со скоростью звука, а отправилась бы сразу в Эннию, чтобы намотать кишки их императора на свой хлыст.

— Позвольте мне один вопрос, — вдруг процедил маг.

— Позволяю, — усмехнулась королева.

— Откуда такая заинтересованность в судьбе постороннего для вас человека? — недоверчиво прищурился генерал.

— Постороннего? — Бердайн сделала вид, что удивилась. — Ваш сын — жених моей внучки, генерал. Разве он посторонний мне человек?

— Был женихом, — резко ответил мужчина. — Вы говорите так, как будто с некоторых пор ничего не изменилось.

— Конечно, не изменилось. Наши дети всё также любят друг друга и всё также хотят пожениться, — спокойно ответила Фурия.

— Я знаю, как вы переживали после исчезновения Елении, ваше величество… — сдержанно проговорил генерал.

— В отличие от вас, — усмешка Бердайн напоминала злой оскал.

— Очень сочувствовал вам…

— Наглая ложь.

— Но ваша приёмная внучка…

— Не нужно постоянно выделять это слово интонацией.

— … ушла в свой мир и больше не является невестой императора Ровении! — жёстко закончил маг, еле сдерживая охватившее бешенство.

— А если бы моя внучка не ушла в свой мир и её похитили бы, чтобы разлучить с вашим сыном, генерал, какие бы действия вы предприняли? — Бердайн уже тоже не скрывала гнев.

— Они зависели бы от того… — ледяным тоном процедил маг.

— Зависели бы?! От чего-то?! — взорвалась королева. — И снова лжёте! — в доли секунды фурия оказалась очень близко к мужчине, прожигая его уже потемневшими почти до черноты глазами.

— Что вы себе позволяете?! — в ярости процедил генерал, с недоверием осознавая, что он тоже теряет свою знаменитую выдержку Данери. — Вы обманом заявились во дворец, чтобы оскорблять меня?! Мой сын пропал, в империи введено чрезвычайное положение, — мне не до личных разбирательств и претензий! Если вам нечего больше сказать, требую, чтобы вы покинули дворец! И Землю Ровении в том числе!

— Так кто у вас пропал, генерал? — чеканя каждое слово, медленно проговорила королева. — Сын или ваш император?

* * *

Она наблюдала за событиями, происходившими в месте, которое давно стало ей…

…домом?

…тюрьмой?

…ловушкой?

Люди вкладывали интересный смысл в эти разные слова. И Она понимала, почему так. Все они по-разному относились к месту, к которому Она привыкла и… от которого устала.

А ведь Она устала.

Устала от пустоши, необыкновенном месте, поразившем Её, полном живой и разнообразной энергии. Однако сравнительно быстро эта земля превратилась в бескрайнее каменистое нечто — пустое и мёртвое. Не без Её «помощи» конечно. И это нечто вскоре стало ловушкой, — однажды Хранители мира Арде изловчились и ограничили Её свободу Стеной древней магии.

Потом устала от целого государства — Тюрьмы Пустоши, которое Хранители создали специально для Неё. Она научилась преодолевать Стену с помощью своих созданий, а потом заключила договор с Хранителями… Мрак и Тьма чтоб его забрали! И их тоже!

А сейчас устала от Смертельных игр…

Кто бы подумал?

Последние игры Ей даже понравились. Сначала. А потом…

Раздражение и злость, неожиданно захватившие после летасов, уже прошли, и Она вернулась понаблюдать за теми, кого оставила в живых.

Это было интересно. Немного. Не так, как Смертельные игры, но всё же.

Она оставила в живых пятерых.

Людей.

Обыкновенных. Смертных.

Когда подобное происходило?

Никогда.

Да, Она разозлилась тогда, в летасе, что не успела порадовать себя, что почти вся вкусная энергия ушла из смертных тел без её участия. Но оставить в живых так много людей?

С Ней происходило что-то странное, и Она стала это осознавать.

Ещё и поэтому Она здесь… А не только потому, что скучно.

Здесь — это в лазарете, где находились выжившие смертники. Без сознания. Жалкие. Беспомощные. Без всяких мыслей.

Таких Она не могла читать.

Зачем Она пришла? Там новый летас и другая группа смертников. Бой со смертью уже начался. А Она здесь…

Она уже решила вернуться, но вдруг очнулась та самая девушка, которую Она увидела в воспоминаниях Духа, та иномирянка, которую заманили в ловушку из-за Неё.

Бледная, с прозрачной кожей, еле живая, с огромными запавшими глазами, девушка первая из смертников пришла в себя.

Сначала девчонка испытала чувство страха. Сильное. Яркое.

Она даже замерла, наслаждаясь вкусными эмоциями. Очень сильными.

А потом Её пронзила… остро… неожиданно… совершенно незнакомая эмоция иномирянки. И от неё стало как-то странно… Вкусно, но не так, как обычно, — по-другому. Тонко. Щемяще.

Непривычно.

Раньше ничего подобного Она не испытывала.

И вдруг Она поняла, что смертная открыта Ей, больше не пряталась, и эти странные, необычные вкусные эмоции лились из девушки словно из мощного водопада.

Эмоции были связаны не с Духом, которому нужна девчонка… Нет. А с кем же?

Она пока не разобралась. Но казалось, что этот кто-то вот совсем рядом. Тоже здесь. Она ощущала его присутствие очень остро… вместе с девчонкой. Через девчонку. И поражалась.

Невероятно…

А смертная вдруг заговорила с ним.

Молча.

Сердцем.

Разве у людей так бывает? Они же не Боги. Не сущности. Не демоны. Люди не такие, как Она…

Неужели девчонка похожа на них? А значит… на Неё?

Она замерла, наблюдая, не доверяя тому, что чувствовала. Наслаждаясь острыми и необычными эмоциями иномирянки, диалогом между душами и сердцами.

Двоих людей.

Девчонка шептала, еле шевеля губами. Но как же громко это звучало. Для Неё — громко.

Оглушало.

Вдруг смертная застыла. Будто окаменела.

Она почувствовала, как девчонка почувствовала безысходность. Отчаяние… Страх…

Поразительно. Так сильно. На грани.

Вкусно. Очень. На миг Она соблазнилась, но… заколебалась — все эти эмоции были привычными, а хотелось другого.

Сердце иномирянки вдруг закричало. Надрываясь.

«Почувствуй меня! Найди меня! Май! Я жду тебя!»

Ведь это же было сердце? Потому что губы, сжатые в тонкую бескровную линию, молчали, больше не шевелились. Как и сама девушка.

Она не думала, что когда-либо сможет почувствовать что-то подобное…

Сильное.

Необыкновенное.

Ни на что не похожее.

Такое, отчего вдруг поняла свою ущербность и ощутила бесконечное удивление… тому, какое сильное