«Ну, ничего!» — подумал Санька, наполняясь восторгом. — «Я научу вас Родину любить!»

После «построения» всех присягнувших впустили во внутренний царский двор, где были установлены столы с кушаньем, питьём и лавки. Установлен был и обеденный царский трон, на который уселся Александр, с удовольствием отдавшийся пиршеству. Рядом с ним за столом не сидел никто. Но за троном дежурили то Данила Захарьин, то Адашев, присоединившийся к пиру после дачи указаний в посольском приказе.

Перемены блюд на этом пиру проходили не так часто, как на вчерашнем, да и пироги с кулебяками были слегка подсохшими, но на сии мелочи никто не пенял. Все ели жадно, пили много.

Примерно через два часа со столов всё убрали и торжественный обед закончился. Санька сначала удивился этому, но потом понял, что сие прописано в регламенте, и участники обеда о том уведомлены. Потому и торопились набить чрево. По окончании обеда все встали и, снова подходя по очереди и чинно кланяясь, благодарили государя и удалялись, пьяно покачиваясь, а некоторые и приплясывая.

— Что далее? — спросил Санька, позёвывая.

— В опочивальню, государь… В опочивальню…

Александра провели в спальню его кикиморки. Адашева, своего постельничего, он отпустил со словами:

— Дел других, что ли нет? Меня есть, кому раздеть и в постель уложить. Вечером придёшь и всё расскажешь, что сделано.

Адашев после слов «есть кому раздеть» покраснел, улыбнулся и распрощался. Санька поднялся в опочивальню и предался положенному всем на Руси полуденному отдыху.

* * *

Англичане и русский посол в Англию уехали через три дня. Ченслера подлечили. Послу Непее была вручена верющая грамота к королеве, список той речи, которую он должен сказать, память, как держать себя дорогой, что отвечать на разные вопросы об отношениях Московского государства к Казани, Крыму и Астрахани, а также перечень «обидных дел», причиненных поданными королеве «людьми». Обоз снарядили съестными припасами, которых нет в Архангельске, и отправили с санным караваном на север с надеждой что он дойдёт как раз к августу, к самому благоприятному для судоходства в северном море периоду. Так и случилось. Корабль англичан взял на борт посла и продукты и благополучно отплыл на встречу тяжёлым испытаниям.

Александр входил в управленческие дела государства Российского с трудом. Как-то попытавшись вникнуть в «государев бюджет», он вызвал казначея Фёдора Сукина. Именно он вместе с князем Юрием Васильевичем Углицким оставались в Москве застарших когда погиб царь Иван.

Из этого Санька предположил, что Сукин лицо уважаемое и доверенное.

— Расскажи про себя, Фёдор Иванович. Долго казённым приказом заведуешь?

— Заведую, как ты сказал, государь, с того года, а в казне уже, почитай, как десять лет. Ранее чтил оброчные дела.

— Что это?

— Сдавал на оброк земли твои, да другие статьи дохода, получал с них оброк.

— Ну и как доход? — серьёзно спросил Александр. — Всё собирали?

— Всё, государь, собрать никак не можно, — вздохнул Сукин.

— И много недоимок?

— Много, государь…

— Понятно… Какая сейчас казна?

Сукин пожал плечами.

— Казна, как казна. Я тебе книги принёс. Доходную и расходную. Сам смотри…

Александр подошёл к столику дьяка и раскрыл одну книгу из четырёх. Это оказалась «Расходная книга денежной казны». Открыл другую — «Приходная книга денежной казны». Третья — «Приходная книга товарам и вещам».

Полистал…

«Ноября в 21 день, по государеву… имянному приказу, послано на денежной двор Ефиму Телепневу старых денег 1120р.; весу в них было 356 гривенок; велено их переделати для прибыли. И те деньги переделаны. И того серебра угорело 6 гривенок 47 золоти, да мастером вышло 23 р. и 27 ал. 2. д.; а затем осталось 1381 р. 6 ал. и 2 д., и прибыли у тех денег 261 р. 6 ал. 2 д.»

Понятно — приход.

Так, расход… Тут ещё круче замес…

«Сентября в 26 день, из устюской чети у думново діяка у Петра Третьякова в государеву казну на казенной двор діак Ждан Шипов, по памяти за своею приписью, взял на крымскую посылку 1053р.»

— Та-а-ак… А это что?

«Маія в 21 день, по государеву…, указу и по приказу казначея Фёдора Ивановича Сукина, по намети за приписью діяка Марка Позд ева, дано государева жалованья донским казаком, Сеиейк Никифорову, да Ивашку Мещерекову с товарищи, шти человеком, по 4 арш. сукна агленсково лазоревого, и в том числе 4 портища сукна аглинского зеленого, цена по рублю по 19 ал. портище, купли в 61 году. А пожаловал государь их за язычной привод».

— И вы в этом всём разбираетесь?

— Разбираемся, государь, — вздохнул Сукин.

— Ну и разбирайтесь. Только я бы хотел, чтобы было вот так… Фёдорыч, дай стило! Пора уже себе заиметь… Дай лист!

Санька положил лист тряпичной бумаги на ровную поверхность книги и начертил четыре колонки и подписал их сверху: над первой — даты, над второй — приход, над третьей — расход, над четвёртой остаток.

— Остаток предыдущего дня складываем с приходом этого дня и отнимаем расход. Так получаем остаток сегодняшнего дня. Понятно?

Сукин отрицательно покачал головой. Санька тихонько вздохнул.

— Сейчас поясню. Сколько сейчас в казне?

— Чего?

— Денег?

— Денег примерно десять тысяч рублей серебром и тысяча золотом. Примерно.

— А не денег? — с интересом спросил Александр.

— Украшений разных тысяч на двадцать.

— Примерно?

— Примерно, — уверенно сказал Сукин.

— Вот и плохо, что примерно. А чтобы было не примерно надо ежедневно знать, сколько точно в казне денег и ценных вещей.

— Так… Кто ж его знает, сколько там?!

— Считать разучились?! — сказал Санька грозно. — Так я научу!

Казначей присел от испугу и Санька понял, что надо бы «помягше»…

— Ты, Фёдор Иванович, когда дела принимал деньги считал?

— Не-е-т…

— А потом?

— Считал.

— Сколько было?

— По-разному…

— Как это по-разному? — удивился Александр.

— Сегодня считаешь, так получается, потом считаешь — иначе. Всё время по-разному получается, сколько бы не пересчитывал. Да и деньги все разные, как их считать-то? Сегодня она столько стоит, а завтра иначе.

Александр мысленно хмыкнул и подумал, что с деньгами так всегда происходит. Считаешь их считаешь, а в итоге всегда не хватает.

— Вы тогда за тот год хотя бы приход-расход посчитайте, чтобы понять, чего у нас больше, того или этого.

— Как это? — спросил Сукин.

Санька махнул рукой.

— Ступай, Фёдор Иванович. Ступай.

— Что это, Алексей Фёдорович? — спросил он Адашева, когда казначей ушёл.

— А что? — не понял вопроса тот.

— Казначей, а сколько денег в казне не знает.

— Да как же их узнаешь, когда они то приходят, то уходят. Вон, ты видел, государь, сколько к тебе во двор саней приезжает