Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Оч-чень жутко, – подтвердил Дэниел и опрокинул очередной стакан.
– Как думаешь, капитан не разозлится снова? Генри неопределенно покачал головой.
– По сколько ударов нам назначили? – спросил Бык после недолгой паузы.
– Это кое от чего зависит…
– Ударов? – нахмурился Дэниел, и его рука со стаканом замерла в воздухе. – О чем вы?
– Мы обманули капитана, когда привезли тебя на «Валор», – объяснил Одноглазый. – Тебе это едва не стоило жизни.
– И еще неизвестно, чем все кончится, – мрачно заметил Генри.
– Что? – не выдержав, воскликнул Дэниел.
– Ничего.
– Так сколько ударов? – повторил вопрос Бык.
– Сказал же, не знаю.
– А от чего это зависит?
– От ее настроения. Налейте-ка и мне стаканчик.
Одноглазый и Безносый вышли на палубу и присоединились к Генри, который неподвижно смотрел в сторону горизонта.
– Что это ты такой кислый?
– Да вот думаю о нашем капитане и лорде Терборне.
– От этого у кого хочешь настроение испортится, – нахмурился Одноглазый.
Последние две недели на корабле творилось что-то невообразимое: Дэниел был мрачнее тучи и отказывался не то что разговаривать, но даже смотреть на Валори, а та, в свою очередь, срывала свой гнев на команде. После несостоявшейся казни Мэг попыталась помирить неугомонную пару, но оба столь бурно отреагировали на ее попытку, что с тех пор она предпочитала оставаться в своей каюте. Команда не могла поступить так же – иначе просто некому было бы управлять кораблем, и они постоянно попадались под горячую руку капитана.
– Уж очень оба упрямые, – с грустью констатировал Генри.
– Вот именно, – охотно согласился Безносый, – но мне кажется, Терборн виноват больше – лишком уж он гордый. А вот наш капитан – просто замечательная женщина.
– Может, ты и прав, но он не привык к таким женщинам. – Одноглазый вздохнул.
– Если бы Валори не была такой, какая есть, то не стала бы капитаном. Кроме того, у нее масса достоинств. Например, она умная.
– Это точно. Никогда не встречал женщины умнее ее, – подтвердил Одноглазый.
– Еще она знает больше ругательств, чем я – слов, – добавил Башка.
– И никогда не проигрывает в покер.
– Пьет как рыба, а на ногах стоит!
– Не страдает морской болезнью.
– Плавает лучше любого.
– Никогда не падает в обмороки.
– Отрезала Джебу ногу, когда тот подхватил гангрену, и даже не поморщилась.
– Не боится испачкать руки.
– Лазает по мачте, как обезьяна.
– И у нее хорошая фигура…
– Да уж, есть на что посмотреть… – Пираты не сговариваясь повернули головы в сторону Валори, которая в этот момент вышла на палубу в своих обтягивающих черных штанах.
– Но разве лорду нужно именно это? – вдруг спросил Питер, и все посмотрели на него как на сумасшедшего.
– Он прав, – сказал после паузы Башка. – Вы только вспомните этих благородных леди: они все время носят платья и парики, и если роняют носовой платок, то немедленно падают в обморок.
– А вот и нет – они роняют платки, потому что падают в обморок, а не наоборот, – поправил Башку Одноглазый. – Но кому может понравиться изнеженная и беспомощная женщина?
– Лорду, – ответил Питер.
– Можно подумать, лорд настолько глуп. Не зря же он гонялся за нашим капитаном в Лондоне как бешеный!
– В Лондоне она носила платье, – спокойно заметил Генри, – и старалась вести себя как леди.
Все долго молчали, переваривая услышанное, и наконец Одноглазый сказал:
– Ну так что же нам теперь делать?
– Я уже думал об этом, и у меня появилась идея, – сообщил Генри. Одноглазый поморщился, словно от зубной боли.
– Генри, тебе не кажется, что твоя предыдущая идея обошлась нам слишком дорого?
– Да, но тогда я не знал всех фактов: Валори ведь не открыла мне того, что сообщил ей Бишэм. Уверен, новая идея – хорошая.
– Ладно, пусть расскажет, – смилостивился Одноглазый. – Давайте выслушаем его, а потом решим.
– Что? – закричала Валори, недоверчиво переводя взгляд с Генри на Одноглазого.
Генри, откашлявшись, все же рискнул повторить свои слова:
– Команда проголосовала за то, чтобы с сегодняшнего дня ты носила платье.
– Вы хотите, чтобы я носила платье на корабле? Одноглазый и Генри дружно кивнули.
– И вы считаете, что можете приказать мне, вашему капитану?
– Мы за это проголосовали.
– Они проголосовали! – Валори презрительно скривилась.
– Да, и еще за то, чтобы, если ты не наденешь платье, сместить тебя с должности капитана, – добавил Генри мрачным голосом.
Лицо Валори оставалось бесстрастным, но в ее глазах появилась боль.
– Капитан, девочка моя, это для твоего же блага. – Генри вздохнул. – Терборн все еще злится; вот мы и подумали: если ты наденешь платье, он вспомнит, как ухаживал за тобой в Лондоне, а значит…
– Это все? – перебила его Валори ледяным тоном. Генри и Одноглазый нерешительно переглянулись.
– Мы также постановили, чтобы Мэг обучила тебя всяким штукам, принятым в высшем обществе.
– Каким еще штукам? – спросила девушка сквозь зубы.
– Ну, как ходить, как говорить, смеяться и тому подобное.
– Ясно. – Ее плечи поникли.
– А еще мы считаем, что ты больше не должна пить и ругаться.
– Вот как, значит, вы решили…
Оба моряка снова переглянулись и кивнули.
– Ладно, я поняла. А теперь убирайтесь. Парламентеры медленно направились к двери, но вдруг Генри всплеснул руками, обернулся и заявил:
– Нам нужно знать твой ответ как можно скорее, чтобы решить, выбирать нового капитана или нет.
– Я отвечу, как только приду к выводу, что вы того стоите, – холодно ответила Валори. – Убирайтесь.
. Едва дверь за ними закрылась, девушка быстро прошла в свою каюту и стремительно опустилась в кресло. По ее щекам текли слезы. Она не плакала бог знает сколько лет, и проливать слезы из-за того, что команда приказала ей носить платье, казалось ей, крайне глупо; но во что превратится ее жизнь, если она перестанет быть капитаном? Увы, это было неизбежно. Фактически они отобрали у нее эту должность еще тогда, когда проголосовали за весь этот спектакль. Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
– Войдите!
Увидев Мэг, Валори невольно отвернулась.